Хорхе Молист - Возвращение катаров

— Твой человек узнал кого-нибудь из корпорации? — Старик привстал в кресле и наклонился к нему с явным интересом.

— Пока нет, но не забывайте, что основная часть верующих по-прежнему анонимна.

— Думаешь, они могут быть замешанными в убийстве Стива?

— Катары провозглашают отказ от насилия, убийство противоречит их принципам. Но мы не знаем, какую цель преследует закрытая группа, а также взаимодействует ли она с другими секретными организациями. И если ваши друзья из правительства считают вас неудобным, то возможно, что они захотели использовать для покушения не секретные службы, а подконтрольную им религиозную организацию.

Дэвис посмотрел на Гутьерреса сквозь цветные отблески своего бокала.

— Нет, не думаю. Если бы это было так, Бек не появился бы у нас.

— Бек предполагает, что есть и другие секты, активно действующие внутри корпорации. И судя по тому, что я о нем выяснил, у него на повестке дня программа, отличная от программы сенатора Макаллена.

— Может быть. Не теряй его из вида. Что бы ни говорил Макаллен, я не хочу верить в то, что со стороны правительства поддерживаются действия, направленные против меня. Я им друг. Неудобный, но друг. А что касается этих катаров, они не похожи на людей, подкладывающих бомбы. — Через мгновение он задумчиво пробормотал. — Или похожи? — Затем он продолжил, тоном неожиданно резким и повелительным. — Пусть твой человек будет бдительным, пусть он любой ценой выяснит, кто из катаров работает в корпорации. Я хочу знать.

Они довольно долго пристально и напряженно смотрели друг на друга, потом Гутьеррес одним глотком осушил бокал.

Хайме почувствовал, что выстрел пистолета отдал в руку, комната наполнилась грохотом, а проклятая улыбка Кевина сползла с его лица.

Но секундой раньше он почувствовал другой толчок: это Рикардо ударил его по руке, и пуля улетела в потолок.

Стряхивая с себя Рикардо, который пытался отнять у него оружие, Хайме снова прицелился в Кевина. Тот стоял неподвижно, его мужское достоинство опало. Это доставило Хайме несказанное удовольствие.

Рикардо левой рукой схватил Хайме за правую руку, отводя дуло пистолета в сторону. Он быстро спрятал собственную пушку в карман и сильно ударил Хайме под ложечку.

Хайме согнулся пополам, слушая, как воздух выходит из легких, словно из кузнечных мехов. Он благословил физическую боль, которая помогала ему умерить боль душевную, разъедающую сердце. Когда Рикардо отбирал у него пистолет, не сопротивлялся.

То, что он испытывал в этот момент, трудно описать: крушение целого мира, непоправимая катастрофа, страдание, какого он никогда не испытывал, сводящее с ума. Все это толкало его убить Кеплера. Но ненависть к сопернику быстро растворилась в душевной боли, которая раздирала его на части.

— Пошли. — Рикардо подтолкнул его к двери, которая до сих пор оставалась открытой. Хайме подчинился и бросил последний взгляд в гостиную. Там ничего не изменилось. Карен лежала, скорчившись на диване, спиной к нему, а Кевин стоял, его член упал, уменьшился и выглядел жалким.

Рикардо провел его через проход к машине. Хайме не сопротивлялся, спотыкаясь и двигаясь, как автомат. Затем друг взял у него ключи от машины и молча повел ее по Малхолланд-драйв по направлению к автостраде Сан-Диего.

— Держись, брат. — Рикардо решился нарушить долгое молчание. — Я тебе очень сочувствую. Но ты же знаешь, такое случается часто. Женщины — они такие, а мы — еще хуже.

Хайме не ответил. Он невидящим взглядом смотрел вперед, на фары встречных машин. Его надежды, планы — все было сосредоточено на этой женщине, и он никогда не сможет пережить этого удара. Он никогда никого не любил так, как Карен. Так, как все еще любил и сейчас. Боже! Она тоже должна любить его, их любовь длилась уже века! Она была Корвой, его любимой, а он — Педро, королем, вечной любовью Корвы. Она искала его и наконец-то нашла. Как же Карен могла все разрушить: прошлое, настоящее и будущее их вечной любви? Это было нелепо, немыслимо.

Если только их прошлые жизни не были ложью. Великим надувательством, манипуляцией, обманом. Он закрыл глаза и глубоко вздохнул.

— Да ладно тебе, друг. — Рикардо вывел его из раздумья. — Успокойся, завтра тебе все увидится в другом свете. Сегодня это трагедия, завтра будет комедией. Поехали выпьем чего-нибудь и поговорим.

— Легко тебе говорить, — с усилием сказал Хайме. — Ты бы точно прикончил этого сукиного сына.