Хорхе Молист - Возвращение катаров

— Сколько их?

— Около тысячи рыцарей, мой господин, но пеших копьеносцев немного.

— Хорошо, выступим им навстречу, тоже только кавалерией. — Он решил, что не хочет никаких преимуществ на Божьем суде и будет соблюдать паритет.

— Дон Педро, — проговорил граф Тулузский, повысив голос, — мы должны укрепиться в лагере и ожидать их там, как я вам уже советовал. Выехать им навстречу — это безумие.

— Глупости, — ответил Педро, — мы будем драться на равных и в открытом поле.

— Это будут неравные условия, дон Педро. Их ненамного меньше, но наши всадники утомлены вчерашним переходом. Поверьте мне, сеньор, их рыцари — многолетние ветераны, искушенные в военном искусстве и дисциплинированные. Я их знаю хорошо, это лучшая кавалерия в мире. Кроме того, их люди воевали вместе много раз здесь, в Окситании, а наши объединились только вчера, они все разного происхождения и говорят на разных языках. Скорее всего, они будут действовать беспорядочно в открытом поле.

— Нет, мои рыцари — самые храбрые, и они намного лучше тех. Мы лучше крестоносцев! Мы разобьем их!

— На врага! — крикнул граф де Фуа за спиной Педро, и его воины, подняв вверх оружие, поддержали его крик.

— Помедлите немного, сеньор, — настаивал Раймон VI, удерживая Педро за руку. — Послушайте меня, давайте организуем здесь оборону. Мы на возвышенном месте, и им придется подниматься на склон. Первая линия — лучники, арбалетчики и пращники со свинцовыми ядрами, потом пешие копьеносцы, а за ними войско с мечами и еще одна линия луков и арбалетов. Первая линия после залпа успеет укрыться за копьеносцами и подготовиться. Когда те атакуют копьеносцев, вторая линия лучников выстрелит дротиками, потом первые лучники, встав позади, снова дадут залп, а мы тем временем будем обстреливать врага большими камнями из военных машин.

Группа всадников под управлением моего сына, вместе с катапультами, покончат с врагами, которые смогут пробиться через линии обороны. А основная часть кавалерии будет действовать так: граф де Команж и я атакуем справа, граф де Фуа со своими и некоторые из ваших — слева. Мы их окружим, а потом вы и ваши всадники атакуете, и мы их побьем. Те, кто отступит и скроется в Мюре, сдадутся вместе с осажденным городом.

— Нет, граф Раймон. Король Арагона не останется в тылу. Он будет сражаться на первой линии!

— Вы — на первой линии? Но, Педро, вы сошли с ума? — воскликнул Раймон. — Вы не молоды, вам почти сорок. А если вы погибнете, то подорвется боевой дух войска, пехотинцы побегут. Нас разобьют наголову, а тех, кто выживет, будут преследовать и уничтожат. Арагон потеряет Окситанию, а французы останутся тут навсегда.

— Пусть будет, как того хочет Бог, и да пребудет Он с нами.

— Бог будет с тем, кто умнее, кто умеет сохранять трезвую голову и кто использует лучшую тактику. Педро, не вмешивайте Бога в ваши ошибки, — раздраженно возразил Раймон.

— Как вы смеете, Раймон? — сказал Педро, чувствуя, как его щеки багровеют от возмущения. — Что вы называете тактикой и трезвой головой? Бегство? И что вы зовете умом? Спрятаться и чтобы другие дрались за вас? Мне хочется снять с вас голову прямо сейчас.

— Успокойтесь, сеньор, но чего вы хотите? Покончить с жизнью? Погибнуть? — настаивал Раймон. — Вы совершили сложнейший переход позавчера, и ваши воины еще не отдохнули. Вы отказались укрепить наш лагерь, как я просил, не захотели начать осаду города, и в результате армия Монфора вчера вошла туда. Епископы крестоносцев явились на переговоры с намерением предложить перемирие и, возможно, сдать город, вы же, не раздумывая, прогнали их, даже не выслушав.

Вы не дождались ни ваших войск из Прованса и Берна, ни благородных рыцарей из Каталонии и Арагона, которые следуют вместе с ними. И вот теперь вы лично сбираетесь биться на первой линии против кавалерии крестоносцев? Это самоубийство, Педро!

— Оставьте ваши глупости, Раймон. Сейчас время сражаться, а не спорить и ссориться. Поезжайте со мной и сражайтесь по мою правую руку. Как муж моей сестры и как храбрый и честный рыцарь. Давайте освободим Окситанию от французов. Давайте покончим с кострами, на которых сжигают невинных людей только за то, что они думают по-другому и критикуют Папу. Позволим христианам торговать, как это делают евреи. Женщин не будут насиловать, а у детей будет еда. Ваш народ станет более свободным, процветающим и счастливым.

— Вашим безрассудством вы добьетесь прямо противоположного, — ответил Раймон. — Я не могу разделить эту глупость. Я много лет знаю врага, он отважный, дисциплинированный, ловкий и жестокий. Очень жестокий. Вы ищете смерти, и если умрете здесь, то все беды упадут на мои земли и на головы моих вассалов.