Фридрих Незнанский - «Все на выборы!», или пуля для сутенера

Лазаренко хмыкнул.

— Так мою «ласточку» еще никто не называл.

— Всегда бывает первый раз, — невозмутимо заметил Егор и сунул в рот сигарету. — Слушай, у тебя тут курить-то можно?

— А мы уже на «ты»? — вскинул бровь Лазаренко.

— Я — да, а ты как хочешь, — ответил Кремнев. Он достал из кармана зажигалку, поднес ее к сигарете и выщелкнул огонь.

Лазаренко посмотрел, как он прикуривает, хмыкнул и покачал головой.

— Лихие вы ребята, москали, — недовольно проворчал он.

— Уж какие есть, — сказал Егор, выпустив густое облако дыма. — Так мы едем или твоя «ласточка» умеет только стоять?

Лазаренко насупился, завел мотор и мягко тронул машину с места.

— Славно тут у вас, — сказа Егор, пуская дым и щурясь на солнце. — У нас холодно и пасмурно.

— В деревне Гадюкино дожди? — насмешливо осведомился Лазаренко.

— Злой ты, майор. — Егор с наслаждением затянулся сигаретой. — Сам-то куришь?

— Бросаю, — отозвался Лазаренко. — Со вчерашнего дня перешел на четыре сигареты в день.

— Везет тебе. А я вот никак не мшу бросить. Раз десять пытался, и все без толку.

— Тебе» нельзя, — сказал на это Лазаренко. — Ты же «шпион». А «шпион» должен курить. Чуть какая заминка — бац! — сигарету в рот. И тяни себе с угрюмым видом, чтобы не выдать своего волнения.

Егор тихо засмеялся.

— Вижу, ты любишь шпионские фильмы?

— Обожаю, — мрачно отозвался Лазаренко. — Кстати, «шпион», там на заднем сиденье сумка, а в ней — папка с бумагами. Если не лень — достань и ознакомься.

— Материалы по нашему делу?

— Угу. Только не по вашему, а по нашему.

Егор пожал плечами:

— Я так и сказал.

Достав папку, Кремнев водрузил ее на колени, раскрыл, пробежал взглядом по протоколам осмотра и удивленно посмотрел на Лазаренко.

— Выстрелы в пах?

Лазаренко кивнул:

— Да. Это мало похоже на политическое убийство, правда?

Егор сдвинул брови.

— Как знать. Может быть, кто-то хочет, чтобы это не было похоже на политическое убийство. — Он снова опустил взгляд в раскрытую папку.

Минут пять Егор читал протоколы молча. Затем вздохнул и высказался:

— Гнусная история. У тебя в практике было что-нибудь подобное?

— Ты имеешь в виду выстрелы в пах?

— Да.

Лазаренко покачал головой:

— Нет. Ну, то есть, иногда случалось. Но чтобы сознательно и — серийно. — Он снова покачал головой: — Нет, такого не было. Мужики обычно не стреляют друг другу в пах.

— Намекаешь на то, что убийца — женщина?

Лазаренко подумал и ответил:

— Вряд ли. Я в сыске двенадцать лет, но никогда нс встречал женщину-киллера.

— Далмацкого убили в машине, — сказал на это Кремнев. — А человек он был осторожный. Он мог впустить девушку, потому что она не вызывала у него подозрений.

Однако Лазаренко возразил и на этот раз.

— Далмацкий был педик, — хмуро сказал он.

— Что?

— Гомосексуалист, если тебе так больше нравится. Он терпеть не мог женщин. Если бы он и впустил незнакомца в машину, то только смазливого парня.

— Гм… — Егор задумчиво поскреб ногтем переносицу. — Вот, значит, как. Выходит, все не так просто, как я думал.

— Просто никогда не бывает, — заметил Лазаренко. Он покосился на Егора и спросил: — Ты ведь не сыщик?

— Нет, — ответил Кремнев.

— И никогда им не был?

— Нет.

Лазаренко усмехнулся:

— Остается надеяться, что ты не будешь «лезть вперед батьки в пекло» и терзать меня глупыми вопросами.

— С первым я согласен, — улыбнулся Егор. — А вот второго обещать не могу. Чтобы чему-то научиться, нужно задавать как можно больше вопросов. Другого способа нет. Тебе остается только смириться.

— Да уж, — проворчал Лазаренко. — Навязали же тебя на мою голову. — Майор сбросил скорость и свернул в переулок. — Подъезжаем, — сказал он. — Вон твоя гостиница.

Егор выглянул в окно и одобрил:

— На вид неплохая.

— Внутри будет еще лучше, — пообещал Лазаренко и остановил машину. Он взглянул на Егора и сухо осведомился: — Десяти минут хватит?

— Чтобы бросить сумку?

— Да.

— Хватит и пяти.

— Тогда ровно через пять минут я уезжаю — с тобой или без тебя.

Егор прищурил серые глаза и усмехнулся:

— Злой ты.

— Уж какой есть, — с такой же усмешкой ответил ему майор Лазаренко.

Угорский правительственный чиновник Владомир Николаевич Голышев возвращался домой в скверном настроении. День не задался с самого утра. Вначале он получил разнос у губернатора, потом сломалась казенная машина, и он вынужден был мотаться на объект за свой счет, а к концу рабочего дня — в довершение всех бед — прихватило сердце. Слава богу, в кармане оказался валокордин, иначе — черт его знает, чем бы все это могло закончиться.