Павел Астахов - Киллер

Бывший снайпер ГРУ без сожаления ликвидировал всех тех негодяев, по вине которых страдали обычные граждане. Убийцы, члены ОПГ, бандиты, наркоторговцы, террористы, насильники и педофилы!.. Жизни этих существ он стирал словно ластиком, не испытывая при этом никаких угрызений совести.

Виктор под благовидными предлогами уклонялся от работы, если сведения, собранные им, свидетельствовали о том, что человек, заказанный ему, являлся вполне нормальным и не заслуживал смерти. Это исключение касалось детей и подростков младше восемнадцати лет.

Да, заказ в таком случае передавался другому исполнителю. Одно время совесть настойчиво твердила бывшему офицеру, что, по сути, жертва все равно будет умерщвлена, а он попросту слился. Но через непродолжительное время она постепенно успокоилась.

Ему хватало своих снов, от которых он не мог избавиться вот уже несколько лет. В своем сознании Виктор провел для себя жирную черту и дал себе слово, что не перейдет ее. Да, он наемник, фактически палач. Его действия порождены внутренним убеждением, которое может не совпадать с официальными принципами добра и морали. Но таков уж этот мир, жестокий и несправедливый. Виктор выживал в нем так, как считал необходимым.

Каналы, по которым он получал информацию, были надежными на сто процентов. Виктор хорошо оплачивал работу своих осведомителей. Его не интересовал мотив заказа, было достаточно изучения сведений, переданных ему.

Собственно, «Профсоюзу» были безразличны отношения между заказчиком и клиентом. Самое главное для клуба – надежность лица, обратившегося к нему. Сделать заказ в «Профсоюзе» можно было лишь через десятые руки, после предварительной проверки субъекта, желающего лишить кого-нибудь жизни. Разумеется, финансовая сторона вопроса имела немалое значение.

Узнай боссы «Профсоюза» о самодеятельности Коновалова, он сам сразу же оказался бы в числе заказанных. В связи с этим Виктор всегда принимал все меры предосторожности, какие только возможны.

Дисциплина в организации, на которую он работал, была похлеще, чем на его прежней службе. Все действия исполнителей строго регламентировались неписаным уставом «Профсоюза», главный принцип которого сводился, в общем-то, к уголовной формуле: «Вход – рубль, выход – два». Иными словами, добровольно выйти из «Профсоюза» можно было только ногами вперед.

Правда, в качестве альтернативного варианта рассматривались отступные, но размер взноса за выход из клуба наемных убийц был настолько высок, что позволить себе откупиться от своих соратников мог далеко не каждый. Это при том, что никто из членов организации не бедствовал.

Члены «Профсоюза» не стремились покидать его ряды еще и по другой причине. Устав, только что упомянутый, провозглашал неприкосновенность любого бывшего члена клуба в случае полного расчета с «Профсоюзом». Но никто и никогда не давал гарантию, что с недоумком, пожелавшим начать новую жизнь, впоследствии не приключится что-нибудь фатальное и летальное.

Например, какой-либо несчастный случай. Уж кого-кого, а специалистов по инсценировке случайных смертей в «Профсоюзе» хватало. Поэтому процент персонажей, уплативших выкуп за расторжение контракта с клубом, был ничтожно мал. Никто не хотел рисковать.

Вскоре булка закончилась, и Виктор развел в стороны руки, будто извиняясь перед птицами, копошащимися возле его ног. Он потянулся, мельком посмотрел в сторону итальянского ресторана. Его глаза сузились, когда он заметил, как рядом с входом в заведение остановился черный «Мерседес».

Коновалов отряхнул ладони. Цепкий взгляд снайпера сразу выхватил клиента среди троицы, вышедшей из автомобиля.

Вот он. В узких кругах это существо известно как Ирландец. Его усилиями были ввезены в страну и распространены среди молодежи тонны белой смерти.

Виктор взглянул на часы и понял, что у него еще есть несколько минут. Он расслабленно вытянул ноги, краем уха слушая маленькую девчушку, которая с упоением рассказывала бабушке, что у них было сегодня на уроке.

Ирландец недовольно покосился в сторону официантов, снующих туда-сюда.

– Ты заметил, какие у них рубашки, Валера? – обратился к нему расплывшийся от жира дядечка лет сорока семи. – Зеленые, как поганки.

– Мне плевать, какие у них рубашки, – буркнул Ирландец и резко сцепил руки перед собой. – Я с утра ничего не жрал.

Коротко стриженный мужчина атлетического сложения, расположившийся напротив наркоторговца, с интересом смотрел на непрекращавшийся тремор его пальцев. Ногти Ирландца были изгрызены чуть ли не до мяса.