Павел Астахов: Рейдер-2

В ответ снова ударили, на этот раз сильнее, причем складывалось ощущение, что стучали не рукой или ногой, а чем-то вроде трости или палки.

Богачев подлетел к двери и распахнул ее. В комнату медленно въехал на инвалидной коляске абсолютно седой старик. Его лицо было покрыто настолько глубокими морщинами, что кожа напоминала застывшую лаву, грубую и шершавую. Старик бросил на пол клюку и остановился напротив Богачева.

– Что тебе тут надо, папа? – раздраженно спросил Игорь Петрович. – Иру позвать?

– Ты… ты… – хрипло проговорил старик; его левый глаз начал дергаться, как при нервном тике.

– Что «ты»?

– Ты мне не сын после того… что я услышал… – с тихой яростью сказал инвалид. Его глаза стали влажными от слез. – Я никогда… не слушал чужие разговоры… Но сейчас… Это словно судьба! Я всегда… любил вас одинаково… Виктор был слабее тебя… Я хотел помочь ему обрести… уверенность… А ты… Игорь…

– Ага, я уже сорок один год как Игорь, – кивнул раскрасневшийся Богачев. Он поднял палку, брошенную отцом. – Судьба, говоришь? Значит, тебя тоже интересует, зачем я все это устроил?

Отец молчал, застыв в своем кресле, его иссохшие губы тряслись, будто бы он собирался что-то сказать.

– Ну, раз уж пошел такой разговор… – сказал Голд, приглаживая ладонью волосы. – Тебе интересно, зачем человеку столько денег, Павлов? Молчишь? Хорошо, объясняю популярно, по пальцам. Знаешь, скоро выборы, кстати. Ты за кого пойдешь голосовать? А ты, батя?

Ни Павлов, ни отец Богачева не промолвили и слова, и Голд продолжил, обращаясь к Артему:

– Вот ты, Павлов, умный, успешный адвокат. Как ты думаешь, сколько стоит стать президентом? А, Павлов?

– Можно я воздержусь от ответа? – холодно спросил Артем. Обстановка в комнате накалилась настолько, что, казалось, чиркни в воздухе спичкой, и все вокруг заполыхает грандиозным пламенем.

– О’кей. Я тебе отвечу, – хохотнул Голд. – Около восьмисот миллиардов. Всего-то. Пиар и агитация – сто ярдов, покупка через подставных лиц доли в самых больших компаниях – семьсот.

– Вполне.

Голд повернулся к отцу. С расширенными глазами и полубезумной ухмылкой, Игорь Петрович действительно напоминал опасного маньяка, которому чудом удалось сбежать из дурдома.

– А ты понимаешь, отец? Кто для тебя всегда был президентом? Кому ты всегда подсовывал лучшую конфетку и сажал на плечи в зоопарке, чтобы лучше было видно, пока я в твоих ногах путался? Кому ты всегда лишний рубль на мороженое подкидывал, а меня за каждую тройку ругал? Так кто из нас теперь больше достоин быть президентом – я или Витька?!

Богачев взмахнул клюкой, как саблей, сбив со стола злосчастный ноутбук. Тот зацепился шнуром за стул и повис в воздухе, болтаясь из стороны в сторону, как маятник.

– Игорь Петрович, прекратите, – сказал Павлов, поднимаясь с кресла.

– Ты свободен, – не глядя на него, произнес Богачев. – Уходи, Павлов. Ты свое сказал – я тебя услышал.

– Я… Я отрекаюсь от тебя, – прошептал отец Богачева, с силой сжав ручки инвалидной коляски. – Не думал, что на старости… узнаю такие… вести…

Павлов молча вышел из гостиной.

Выехав с территории дачи отца Богачева, Павлов остановился возле автомобиля Шамиля. Кроме него и его помощника на заднем сиденье была Полина. Увидев Артема, она с облегчением вздохнула и радостно улыбнулась.

– Все, – сказал как-то отстраненно адвокат. – Финита ля комедия. Полина, ты ко мне?

Девушка с готовностью вылезла из машины, Артем пожал руку Шамилю:

– Спасибо, брат. Не буду говорить, что бы я делал без твоей поддержки.

– Пустое, Тема, – отмахнулся Саффиров. – Ты меня знаешь. Удачи тебе. Я бы тебе сказал, чтобы берег себя и не влезал во всякие ситуации, но ты все равно меня не послушаешь.

– Ну, как ты? – спросила Полина, когда они выехали на трассу. Машина Шамиля какое-то время следовала за ними, потом отстала.

Павлов помолчал, потом сказал:

– Это он. Богачев и Голд – одно лицо. И сейчас у него не слишком приятный момент в жизни.

– Ну, ясное дело, кому хочется на нары, – с пониманием сказала Полина. Артем хотел рассказать девушке про финальную сцену с отцом-инвалидом, но раздумал. Они ехали в тишине, Полина задремала, а у Павлова перед глазами еще долго держался образ несчастного седого старика в инвалидной коляске, его наполненные болью и горечью слезящиеся глаза.

С утра у Богачева раскалывалась голова – после того, как ушел Павлов, он вконец разругался с отцом и надрался, как последний забулдыга. После этого Игорь Петрович, как и планировал, хотел взять отгул, но какое-то шестое чувство шепнуло ему, что нужно собираться и ехать на службу.