Наталья Александрова - Восемь обезьян

— У меня, значит, по оплате коммуналки вопросы. Почему в прошлой платежке за отопление выписано семьсот двадцать рублей, а в этой — семьсот пятнадцать? В прошлом месяце теплее было, а в этом холоднее, почему же в этом меньше насчитали? А за воду — наоборот: в прошлый месяц семьсот пятнадцать, а в этот — семьсот двадцать! Когда я в прошлом месяце все время дома была, а в этом к племяннице уезжала!

— Что? — переспросила Камнеедова, нахмурив брови. — Я ничего не поняла! Я за вами не поспела! Вы не можете медленнее говорить?

— Как — еще медленнее? Ну ладно, я же вам еще повторю. — И Надежда зачастила в два раза быстрее: — В прошлой, значит, платежке выписано семьсот двадцать, а в этой семьсот пятнадцать, это за отопление, а за воду — все наоборот, когда должно быть не так, потому как в том месяце было теплее, а в этом — я к племяннице уезжала, потому что я с ее собакой сидела, нельзя же собаку одну оставлять! Она когда одна, все время лает, и соседи недовольны!

Выдав эту тираду, она привстала, якобы для того, чтобы быть ближе к Камнеедовой. На самом же деле, стоя возле стола, она могла лучше разглядеть сувенирных животных на полке.

Теперь она не сомневалась, что за спиной лошади притаилась обезьяна с пылающими, как помидоры, щеками.

Значит, до этой жилконторы охотник за обезьянами еще не добрался — стоит макака на месте абсолютно целая, вот бы обследовать эту обезьяну прежде него!

— Женщина, сядьте! — потребовала Камнеедова. — У меня от вас в глазах рябит!

— Я, конечно, сяду, — невозмутимо ответила Надежда, — только я так и не поняла, почему это в платежках такая путаница. Если в этом месяце я к племяннице уезжала, а в том было теплее, почему же в этой платежке семьсот двадцать, а в той семьсот пятнадцать? Когда я в этом месяце уезжала…

Лицо Камнеедовой выглядело так, как будто помидоры ее щек быстро и неотвратимо дозревают. Глаза ее стали еще более выпученными, а волосы встали дыбом. Надежда почувствовала сильнейшее желание отойти как можно дальше, но посчитала это минутой слабости и смотрела твердо.

— Женщина! — рявкнула Камнеедова. — Какая племянница? Какая собака? Чего вы от меня хотите?

— Племянница моя родная, хотя нет… она мне двоюродная, но все равно как родная, а собака — эрдельтерьер, но когда одна, лает прямо как какой-нибудь пудель… — Надежда вспомнила свою приятельницу Муську Василькову и попыталась говорить таким же визгливым голосом. Получилось не очень похоже, но противно.

— Женщина! — попыталась прервать ее Камнеедова. — При чем тут ваш пудель? Если у вам… у вас… если вопросы по оплате, почему вы ко мне пришли? С этими вопросами вам нужно в бухгалтерию!

— А я и пришла в бухгалтерию, только они какие-то непонятливые. Я им все подробно объяснила — и про то, что в том месяце теплее, и про племянницу, и про собаку, а они ничего не поняли и стали все валерьянку пить, а мне сказали, чтобы я к вам пошла, потому что только вы можете в моем вопросе разобраться…

Все лицо Камнеедовой побагровело, она расстегнула верхнюю пуговицу блузки, но все равно дышала тяжело и хрипло, как будто только что бегом поднялась на двадцатый этаж. На лбу у нее выступили крупные капли пота, она судорожным движением выдвинула ящик стола, трясущейся рукой достала из него пузырек и маленький стаканчик и безуспешно попыталась накапать в него лекарство.

Надежда устыдилась, но в глубине ее души шевельнулась неуместная гордость: надо же, она сумела довести до приступа мелкую начальницу, прошедшую огонь, воду и медные трубы! Однако как бы тетка копыта тут не откинула, неприятностей потом не оберешься…

Она обошла стол, взяла из руки Камнеедовой пузырек и участливо спросила:

— Сколько?

— Тридцать… — хрипло выдохнула та.

Надежда накапала тридцать капель, долила минеральной воды из бутылки и поднесла к губам чиновницы. Та выпила, дыхание ее стало немного ровнее.

— Окно… — проговорила она, немного отдышавшись.

Надежда кивнула и открыла окно. В кабинет хлынул с улицы сырой холодный воздух, и Камнеедова стала приходить в себя. Однако, увидев Надежду, она снова побагровела и хрипло проговорила:

— Женщина, уйдите, у меня больше нет сил с вами разговаривать!

Надежда решила не переигрывать и покинула кабинет.

Она и так узнала достаточно много: очередная обезьяна находится в жилконторе и злоумышленник до нее еще не добрался. Нужно постараться опередить его, но вот как?

Перед дверью кабинета Надежда столкнулась с мужчиной.