Владимир Буров - 8, 9 — аут

— Умно, очень умно сказал. Но зато я отправляю. Ты меня понял, капитан? Дело дошло до того, что мне дают звание генерала, и соответствующий приход, если я течении двух дней найду Серийника.

Алексей даже подпрыгнул на стуле.

— Да вы что, подполковник?!

— Ты хочешь сказать, что я сошел с ума?

— Без вариантов.

— То есть ты считаешь, что Серийник найден, и он утонул на корабле Либерец?

— Да, я уже подробно все написал.

— Неувязка, — сказал Сергей Сергеич. — Ты продолжаешь утверждать, что он утонул?

— Ну, на все сто процентов сказать не могу. Только он был без сознания, когда корабль пошел под воду. Мы сами еле-еле успели спастись.

— Так вот, оказывается, он не утонул.

— Ну, так тем лучше. У нас полно свидетелей, как он расстрелял чуть ли не половину корабля. Он все отрицает? Посадите гада на детектор лжи! Да я ему сам башку оторву на очной ставке!

— Поздно. Уже оторвали.

— Как?

— Пуля из снайперской винтовки прямо в затылок.

— Да ты что! Невероятно! Кто же в него стрелял? Уму непостижимо!

— Да, это вопрос вопросов. Ведь теперь получается, что этот киллер, работавший на теплоходе под официанта, не был Серийником.

— Вы хотите сказать, что убивал на пароходе не он, а кто-то другой?

— Да, — сказал Сергей Сергеич, — так получается. Серийник тот, кто убил его.

— А кто же его убил? Разве это известно?

— Видишь, ли, Алексей… выпить хочешь? — Подполковник налил две рюмки. Это был настоящий Хеннесси. — Выпьем.

Алексей выпил, не чокаясь. Хотя начальник протягивал ему через стол свой стакан.

— Ну, как хочешь, — сказал он, — можно и не чокаться.

— Вкусный коньяк, — сказал Алексей.

— Я буду присылать тебе по бутылке каждый квартал.

— Прошу прощенья, я не понял, куда присылать?

— Видишь ли, Алексей… еще будешь?

— Спасибо, буду.

Они выпили еще по рюмке.

— Видишь ли, Алексей, — опять завел свою шарманку подполковник, — мне придется тебя арестовать.

— Меня?! А меня-то за что?

— Кроме тебя его никто не мог убить. И знаешь почему? Никто просто, кроме тебя, не знал, что он Серийный убийца. — Подполковник замолчал. — Точнее, не так, — по новой начал он, — никто, кроме тебя, не знал, что на этого официанта можно свалить все убийства.

— Я ничего не понимаю! — сказал Алексей. — Ну и что?

— А то, что настоящий Серийник должен был убить этого официанта.

— Зачем? — зло спросил парень.

— Чтобы свалить на него все улики. Это ведь так логично.

— Так я никак не пойму, вы, что же, взяли еще одного киллера?

— Нет.

— Тогда я вообще ничего не понимаю. Разгоните ко всем чертям вашу опергруппу. Это же надо до такого додуматься: Серийник не этот киллер, а другой! Черт знаешь что!

— Во-первых, мой друг, не знаешь, а знает, даже лучше:

— Знаете ли, — а во-вторых опергруппа не принимала в процессе этого захвата настоящего Серийника никакого участия. Это сделал я.

— Один?

— Да.

— Как же это вам удалось?

— Просто. Я выпил с ним коньяку, а потом надел наручники. — И подполковник надел Алексею хромированные наручники. — Новые, — сказал он, — со смягчающими прокладками. Так называемые, президентские.

— Так вы считаете, что я Серийник? — уныло спросил Алексей. — Извините, но это уже вообще, не лезет ни в какие ворота.

— Я тоже так думаю, — неожиданно сказал будущий генерал, — но у меня нет другого выбора. Сам посуди, такого случая у меня больше никогда в жизни не будет. Везет-то по-настоящему всего один раз в жизни.

— Вы это уже говорили: когда женишься.

— Ну, это само собой. А сейчас я имею в виду работу. Теперь от тебя требуется только одно: написать чистосердечное признание с обязательным объяснением причин всех убийств. Понимаю, тебе надо подумать. Думай. Я сейчас пойду на совещание, а ты садись за мой стол, вот тебе пачка бумаги, английский Паркер, включи телевизор. Хочешь, могу поставить боевик.

— Лучше порнуху, — грубо сказал Алексей.

— Извини, этого я здесь не держу. В общем, думай, пиши, не буду тебе мешать. И не забудь объяснить…

— Да идете вы знаете куда?

— А ты не психуй, не психуй, парень, а то в камере у меня будешь сочинять.

— Да вы хоть соображаете, что меня за это расстреляют?

— Сейчас уже не расстреливают. Получишь…

— Пожизненное! Как только я мог вам доверять? Как вообще я мог с вами работать. Вы же предаете меня на каждом углу!

— Послушай меня, парень, вот так, чисто по-человечески, без сердца. Во-первых, никто нам не даст вот просто никого не посадить. Народу полегло!.. Рота, не меньше.