Владимир Буров - 8, 9 — аут

— Или ты хочешь, молодой, чтобы я умерла от алкоголизма? Может, пошлешь за денатуратом? — В общем, ужас. Думал в этой очереди будет по спокойней. Мужики все-таки. Че им друг у друга последнее выхватывать? А давали тогда, кажется Солнце… Солнцедар. По рублю за огромную бутылку. Иван Петрович уже подал деньги, уже сказал продавщице, что мол, надо три бутылки, уже она ответила, что, мол, больше и не даем в одни руки, уже даже добавила:

— Не обожраться же!

А тут этот бугаёметр:

— Подожди, сынок, дай дядя возьмет.

— Я уже отдал деньги, — ответил боксер.

— Возьми их назад, — ответил Савельич. Он не узнал Ивана Петровича. Если бы узнал, очевидно, не стал бы настаивать.

— Мне уже несут.

— Я их возьму.

— Меня ждут девушки, я не позволю, чтобы какой-то ханыга лез вперед меня. Ты знаешь, почему я беру это вино? — спросил Петруха. — При разбавлении оно чем-то напоминает мне благородное Саперави.

— По мне, ты хоть ссанье пей, а я все равно возьму первым, — зло сказал Савельич, и потянулся за его бутылками.

— Да, чтоб ты никогда больше не употреблял алкоголя, — сказал, как заклинание Иван Петрович Молотов. Сказал, и в этот раз ударил мужика по почкам. В другие места бить не стал. Ведь он, в отличие, от бывшего сторожа, узнал его сразу. Савельич упал на колени, потом мордой об пол. Бутылки он все-таки успел заграбастать. Они разбились, вино, как черная кровь Минотавра разлилось по всему Гастроному.

— Дайте мне другие, — сказал Иван Петрович.

— В одни руки… — начала было продавщица, но тут же заткнулась. И не потому, что, наконец-то, увидела кулачищи боксера, а просто толпа загудела:

— Сколько можно мучить народ! Отдайте ему вино! — Ну, она и отдала.

О, времена! О, нравы!

И вот теперь этот бык опять попался ему на пути. Третий, и, как говорится, последний раз.

Вадик Григорьевич опять крикнул:

— Лучше умереть, сражаясь, чем опять жить, как нищий охранник! — и побежал на киллера.

Петруха нажал на курок, но выстрела не последовало. Пестелина очень удивилась:

— Неужели он зарядил в пистолет всего три пули? — подумала она.

Вадик получил удар пистолетом по голове, и упал к ногам своей Татьяны, за которой прятался киллер. Он потащил ее за угол, а Вадик, истекая кровью, пополз следом. Стрелять было нельзя.

Пестелнна поймала в оптический прицел лицо Татьяны.

— Слишком полное лицо, — сказала она, — за таким легко спрятаться. — Но тут она увидела, что Татьяна укусила ненавистного киллера за руку, в которой тот продолжал держать пистолет. — Почему он не убрал пистолет? — подумала Пестелина. И, наконец, увидела, что киллер вставляет в него новую обойму. Видимо, сначала вставил не ту. А может, нарочно вставил обойму с тремя пулями. Не хотел искушать себя, и убить больше народу, чем было запланировано.

Киллер хотел ударить даму рукояткой пистолета, но именно за эту руку Татьяна и вцепилась зубами.

— Ах ты, тварь зубастая! — выругался Ивин Петрович, и отпустил вторую руку, которой держал даму за шею. Он уже замахнулся, чтобы ударить ее в темя, но Пестелина нажала на курок.

— Ниже, — решила она, — надо было брать чуть выше. А где тут пристреляешься. По воронам бить? Жалко. У них как раз сейчас птенец где-то здесь в траве прячется. Кошки, собаки, а тут еще стрелять по ним из снайперской винтовки. Не могу.

Действительно, она целилась в лоб, а попала в нос. Так сказать, снайперский джеб. Кровь залила лицо и платье Татьяны и лицо и рубашку Вадима Григорьевича. Он как раз подполз поближе, и бросился на убийцу.

Народ побросал шашлыки и побежал в разные стороны. Зрелище было страшное. Голова Петрухи раскололась надвое.

— Пули разрывные, — сказала, посмотрев в оптический прицел Пестелина. — Такими же, наверное, стреляли в Нельсона Манделлу. Ему разрывная пуля попала в шею, но разворотила всю грудь и перебила хребет.

— Они все в крови, — сказала Пестелина про Вадима и Татьяну. — Теперь они повязаны кровью. А хотели обвенчаться.

Пестелина вспомнила, что стрелять надо еще четыре раза. Два раза в легкие, и еще два раз немного пониже. В печень, и в… что у них есть еще там? Как Ким Бэсинджер, когда парень, с которым она трахалась, чтобы ее любовника по быстрее выпустили из тюрьмы, рассказал про эти интимные отношения вышедшему из тюрьмы любовнику.

— Какой подарок будет Осирису, — вдохновенно сказала Пестелина.

Вроде бы: зачем стрелять, если у врага голова и так раскололась пополам? Дело в том, что необходимо не только доставить тело и душу покойника в расположение Царства Осириса, но и: