Вера Миносская - Хранители

Не оборачиваясь, Ваня сунул мне фонарь и обеими руками приподнял каменную обложку. Прижав ее к себе, запустил ладонь в углубление и вынул предмет, завернутый в полиэтиленовый пакет.

— Сунь мне в рюкзак, — протянул он сверток через плечо.

Вернув крышку на место, Иван отобрал у меня фонарь и еще посветил по углам. В одной стене глубоко сидела заваленная осколками дверь. К ней была прислонена могильная плита, такая старая, что на ее ноздреватой, точно пемза, поверхности нельзя было разобрать надписей.

Вдруг за нашими спинами раздался шорох, луч Ваниного фонаря метнулся и скрестился с таким же лучом.

— Ага! Попались! Что вам здесь надо?!

Я ахнула и зажала рот ладонями.

Голос был высокий, старческий. Рассмотреть его обладателя мешал бьющий в глаза свет.

— Убери фонарь, малака! 17 17 Малака ( греч. ) — дурак (грубое ругательство). — крикнул Иван.

Услышав это, человечек по ту сторону света взвился фальцетом:

— Я вызвал полицию, и вы ответите не только за взлом, но и за оскорбление!

— Лучше б ты, Ваня, учил Шиллера, — пробормотала я любимое выражение Розы Михайловны, когда сын делал что-то особо ее огорчавшее.

Он вскинулся было на меня, но я, уже не слушая, заслоняясь рукой от слепящего света, крикнула:

— Извините нас, пожалуйста! Мы просто сильно испугались! Мы не сделали ничего дурного!

— We come in peace! 18 18 Мы пришли с миром! ( англ. ) — фраза из фильма «Марс атакует». — крикнул, передразнивая меня, Иван, которого несло сегодня весь вечер.

Луч немного сместился. На пороге комнаты стоял седобородый дед в рясе.

— Мы пришли сюда с… исследовательскими целями, — сказала я.

— Полиция разберется, зачем вы сюда пришли, — проскрежетал дед мстительно.

«Ох, черт, вторая дверь — та, возле которой я поскользнулась, так и осталась открытой!» — пришло запоздалое понимание.

Принесла же нелегкая архивариуса, а это был, видимо, именно он. Надо сказать, мысль о слежке вообще не посещала мою голову. Это здание казалось таким забытым и выключенным из жизни, особенно по сравнению с тавернами по соседству.

Старичок посторонился, пропуская нас, а когда мимо прошел Иван — еще и попятился.

Под его конвоем молча миновали коридор. Поднимаясь к злополучной двери, Иван негромко процедил мне в спину:

— Полиции я скажу, что ключи передал друг дяди, но для чего — не знаю. Типа сходил посмотреть. А ты пошла за компанию.

— Угу… А как ты узнал, от чего ключи?

— Скажу, видел их у дяди прежде и якобы он объяснил, что они от архива.

— Мне кажется, старикан не видел, что мы там делали, — прошептала я, очутившись в архивной комнате.

Иван не ответил.

Выйдя на улицу, я испытала сразу и облегчение — от свежего воздуха, и ужас — рядом с дверью стояли двое полицейских, а напротив входа в переулок крутила световые шары полицейская машина. Возле нее собралось несколько зевак. Я вспомнила митрополита, его просьбу не привлекать к себе внимания, и меня затошнило.

— Господин полицейский, я поймал их! Я же говорил, дверь не заперта! Я поймал! — выкрикивал дед.

Закатив глаза к небу, Ваня молитвенно сложил руки и покивал головой:

— Да-да, господин полицейский, мы не закрыли дверь.

Когда надо, Иван мог отлично играть на публику. Вот и сейчас, изложив свою версию, он покаянно вздохнул:

— Просто я хотел показать древние подвалы своей девушке. — И обнял меня за плечи.

Злопамятное сознание тут же подсунуло его слова о гамадрилах.

— Прошу прощения, — услышали мы низкий голос, — произошло недоразумение.

Говоривший подошел к нам по переулку во время вдохновенного Ваниного рассказа и теперь стоял меж двух полицейских. Свет от фонаря нимбом расплывался вокруг его головы.

— Этот молодой человек должен был передать ключ мне. Я — Георгис. Наверное, вы, Иван, слышали обо мне.

Ваня кивнул. Я же щурилась и никак не могла разглядеть его. Помимо фонаря, мешали всполохи полицейской мигалки.

— Наша организация при поддержке архимандрита Тихона планировала построить детскую школу ремесел под Ханьей, — продолжал Георгис, очевидно тот самый, о котором говорил митрополит. — Но возник вопрос о межевании земель. Потребовался доступ к архиву, и с высочайшего дозволения нам сделали дубликат ключей. Отец Тимофей намеревался передать его мне в Ханье через племянника. Но скоропостижная кончина помешала ему предупредить Ивана, кому именно он должен отдать ключи.

Человек обернулся к архивариусу и почтительно произнес: