Вера Миносская - Хранители

— Как принято одеваться к высоким церковным чинам? Ну или вообще — на исповедь? У вас же не обязателен платок?

Мария подтвердила, что платок на голову не нужен. В одежде достаточно неброских тонов и закрытых рук, ног. Еще поведала, что митрополит Филарет был православным главой одной из областей на севере Греции.

— Ты настоящий кладезь информации, — прочувствованно поблагодарила я. Интернета в отеле пока не было.

— Как Иван? — спросила она.

— Так себе…

— Не волнуйся, — просто сказала Мария, — езжай и делай, что нужно. Мы тут за всем приглядим.

Я невольно улыбнулась. С одной стороны, можно было сказать, что денег, которые Ваня платил им с Димитрисом, вполне хватало на такую добросовестность: не все в деревне, где они жили, могли похвастаться пусть и небольшим, но стабильным доходом. С другой — оба пожилых критянина прикипели к отелю. И относились к нему как к своему детищу. В словах Марии было смешение первого и второго.

Утром Иван соскреб с лица щетину бритвой Димитриса.

Я же впервые за долгое время открыла шкаф в большой комнате. Все лето мой гардероб — шорты и пара маек — умещался на спинке стула в спальне.

Примерила перед зеркалом черные водолазку с рукавами по локоть и длинную юбку. Волосы заплела в косу, попутно отметив, что кудри уже ниже лопаток. Уезжая из Москвы, я остригла их по плечи. Быстро же они отрасли, закручиваясь от соленой воды в тугие кольца у висков.

Застегивая манжеты на рубашке, в комнату вошел Иван.

— Ваня, как я выгляжу?

— Если б это была не ты, я сделал бы тебе хорошо и приятно.

Отлично. Друг постепенно приходит в себя.

— Вот я и думаю: не слишком водолазка обтягивает? Поменять?

Он фыркнул:

— И паранджу надень. Нормально ты одета. К дяде на исповедь тетки так и ходили. Просто комплекция у всех разная.

Подгоняемая Иваном, я кинула в маленький рюкзак кошелек, косметичку и телефон с зарядкой. Заперла входную дверь, и на Ванином «сузуки» мы отбыли прочь.

Несмотря на нервозность, владевшую недавно вернувшимся в мир трезвенников водителем, рулил он аккуратно. И я еще раз мысленно поблагодарила Создателя, что позавчерашняя пьяная езда по серпантинам обошлась благополучно.

На перевале мы попали в туман. Ехали медленно. По ту сторону гор Крит покрывала хмарь. Так часто бывает: север и юг острова, разделенные скалистыми хребтами, являют взору разную погоду. Когда мы въехали в Ханью, изморось затянула лобовое стекло.

Навигатор победно кулдыкнул, и Ваня остановился возле железной ограды. Покидая утром солнечный Агиос Павлос, зонтов мы не взяли и потому, шмыгнув в ворота, заторопились по мощеной дорожке к главному входу в церковь, над которым развевался желтый флаг с двуглавым орлом 13 13 Двуглавый орел — герб Элладской православной церкви. . Вся территория была усажена пальмами и цитрусовыми деревьями. А сам храм с его песочного цвета стенами и аккуратной колокольней построен явно в эпоху критского Возрождения 14 14 Критское Возрождение — период в критском искусстве с XV по XVII век. Характеризовался слиянием византийской и итальянской традиций. .

Из темного зева дверей выбежал священник с зонтом и, подхватив полы рясы, заспешил вниз по ступеням нам навстречу.

— Добрый день, вы Иван? — спросил он, жестом приглашая под свой огромный зонт. Получив утвердительный кивок, представился:

— Меня зовут Иларион. С приездом! Я проведу вас с вашей спутницей…

— Вера. Очень приятно!

— Взаимно! Я проведу вас к Его Высокопреосвященству.

— Скажите, пожалуйста, — спросила я, — как следует обращаться к митрополиту?

— Вполне уместно говорить ему Владыка…

Обогнув церковь, мы вошли в одноэтажную пристройку. Иларион постучал в дубовую дверь и не успел опустить руку, как высокие створки распахнулись.

— Прошу, входите! Жду вас! — пророкотало откуда-то сверху. И огромный человечище отодвинулся в сторону, давая нам дорогу.

Комната была просторна и светла. Следуя приглашающему жесту, мы опустились на скамью по одну сторону стола у окна.

Поблагодарив нашего провожатого, митрополит закрыл дверь. Был он под два метра ростом, с богатой седой бородой до середины груди. Облачен в черную рясу и белый клобук, от которого казался еще выше. Сев напротив, приложил руку к груди:

— Я митрополит Филарет. Благодарю, что нашли время и так живо откликнулись на мою просьбу!

— Рад знакомству. Я Иван, это Вера.

Митрополит взглянул на меня без кивка и улыбки. Но так спокойно и доброжелательно, что я тут же почувствовала себя комфортно, словно в ветреный день мне на плечи накинули шаль. Хотя гораздо больше его интересовал Иван. На него он смотрел с надеждой, ведя какой-то внутренний монолог, предмет которого нам был пока не ясен.