Дарья Кожевникова - Побег в пустоту

Сергея с Федькой она увидела через стеклянные двери в прихожей. Мальчик как раз стал подниматься по лестнице, направляясь к себе. Надо думать, после проведенной беседы. А Сергей взялся за оставленное ведро. При взгляде не увеличенными от страха глазами становилось понятно, что крови натекло не так уж и много. Так что и уборки было соответственно: собрать образовавшиеся небольшие сгустки, после чего еще на пару раз тряпку отжать. Пока Лика подошла, все уже было чисто.

— Где у тебя туалет? — спросил Сергей, поднимая ведро.

— Пойдем! — позвала она, показывая дорогу.

Он все вылил, потом тщательно мыл в ванной руки, а Лика стояла на пороге с полотенцем наготове и наблюдала за ним. Неотрывно. Его руки, его лицо, каждое его движение — все это было так дорого ей, что даже сердце билось быстрее. Сережа… Сергей… Сереженька…

— Сереженька… — произнесла Лика вслух.

Он закрыл кран, взял у нее полотенце. И, осушив руки, обнял ее, прижал к себе. Лика послушно приникла к нему всем телом, уткнулась лицом в плечо, вдыхая запах его тела, впервые, но отчего-то безумно родной!

— Анжелика… — она ощутила, как он целует ее склоненную голову. Это было невыносимо! Она не могла, не имела на это права!!! Признаться… Она просто обязана признаться ему во всем!

— Сереженька, прошу тебя, не называй меня больше так. Анжеликой, — начала она вместо вступления.

Но он не спросил почему. Вместо этого сказал:

— Я все ждал, когда ты об этом попросишь.

— Ждал? Почему? — хватит уже ей ломать комедию! Если Анжелка это знала, то Лика вовсе знать не обязана! И не побоится ему об этом сообщить!

— Потому что ты действительно Лика. Просто Лика, без всяких Анж.

— Ты не понял, Сереж…

— Все я понял. Пойдем! — Он вывел ее из ванной в гостиную. Спросил: — Ну что там наш молодчик? Уговорился?

— Думает. Он точно не развяжет узлы?

— Эти? Нет. Они вообще не развязываются. Только резать. Или, в его случае, грызть.

— Хорошо. Тогда я все-таки могу объясниться с тобой в спокойной обстановке.

— Можешь, — он развернул ее к себе лицом, посмотрел в глаза. И Лика ощутила, как будто тает, так глубоко и с таким чувством этот взгляд проникал ей в самую душу. В какой-то момент ей вдруг стало даже страшно: а ну как они, их души, сольются сейчас через этот взгляд воедино и больше никогда не смогут разделиться, чтобы снова стать каждому самим собой? Лика испуганно вздохнула, словно падая с большой высоты. Она уже не удивлялась тому, что кто-то при ней однажды пытался сравнивать любовь с самой смертью. Это и была маленькая смерть! Когда человек под силой этого чувства перерождается, словно переходя из одной ипостаси в другую. Разве и при Ваньке Лика когда-то не перевоплотилась, всю себя подстраивая под него? Но только тот не оценил возложенной на алтарь жертвы и сам не пожелал ничего положить рядом. А Сергей… Лика начала приходить в себя после испытанного шока, когда ощутила его пальцы на своем лице. Он нежно прошелся вдоль ее шрама, уходящего под челку. А потом склонился к ней и поцеловал. Лика замерла в его руках, вытянувшись струной, и даже дыхание затаила. Он ее целует! Они вместе, вдвоем, и Ликиной стены между ними больше нет! Это было так прекрасно, что причиняло боль. У Лики было такое чувство, как будто ее грудь превратилась сейчас в открытую рану и кто-то непрерывно дул на нее, но осторожно, теплым дыханием. На самом же деле она все теснее прижималась к Сергею, повинуясь его рукам. Еще никогда она с такой готовностью не подчинялась другому человеку, полностью лишаясь собственной воли и мечтая лишь о том, чтобы выполнять все, что он захочет. Но Сергей, тяжело дыша, вдруг сам от нее отстранился, заставив разом вспомнить и про Федьку, который вполне мог за ними подсматривать через стеклянные двери, с верхних ступенек лестницы, и про плененного Влада.

— Иди узнай, что он там надумал, — попросил Сергей. — Надо уже как-то с этим делом заканчивать.

— Хорошо! — Лика послушно пошла, почти побежала к спальне. «Узнай»! Всего-то? Да она готова любой его приказ выполнить! Даже если, выслушав все ее признания, он прикажет ей с обрыва в бездну шагнуть — она и тогда сделает это с радостью! Не глядя, не раздумывая, да еще и считая себя при этом счастливой.

Оставшись в одиночестве, Влад, судя по сбитым простыням, еще не раз пытался освободиться. Но безуспешно, о чем говорили и по-прежнему привязанные руки, и его хмурый взгляд, особенно драматичный из-за синяка вполлица.