Мэри Стюарт - Лунные пряхи. Гончие псы Гавриила (сборник)

– Есть, но все окна заколочены. Не забывай, когда-то это был гарем.

– По твоим словам, дворец в полном упадке и вот-вот рассыплется в прах. Нет ли там решеток, которые плохо держатся? Или сломались?

– Найдутся, наверное. Но они высоко, и…

– Не волнуйся, я вскарабкаюсь, – сказал Чарльз. – Если стена сильно выщерблена, там найдется множество ступенек, куда можно поставить ногу. Всегда мечтал забраться в гарем.

– Кто бы спорил. Но почему бы не испробовать сначала честный путь? То есть войти со мной через главные ворота?

– Потому что, если это не сработает, тебя тоже не впустят, и тогда у меня не останется ни малейшего шанса попасть во дворец даже тайком. К тому же мне не очень хочется встречаться с Летманом.

Я хотела спросить почему, но взглянула в лицо кузена и решила не тратить попусту слова и время. Я слишком хорошо знаю Чарльза. Вместо этого я поинтересовалась:

– Ну а когда проберешься внутрь, что потом? А если тебя поймают?

– Самое большее – пошумят немного. В крайнем случае, придется подраться с Джоном Летманом, а на это я готов пойти. К тому же если меня поймают, то обязательно потащат к тетушке Гарриет, хотя бы для того, чтобы вырезать ремень у меня из спины. Тогда я с ней и увижусь.

Я с интересом взглянула на Чарльза:

– Вот этого не понимаю. Любопытство, конечно, дело хорошее, но такой внезапный всплеск родственных чувств… Нет, Чарльз, это просто невозможно. Задумано, конечно, здорово, но ты на такое не пойдешь.

– Не пойду? Почему? Взгляни на дело с другой стороны. Все равно тебе придется заночевать во дворце. А тебе не хочется. Разве ты не обрадуешься, если я буду с тобой?

– В данной ситуации, – сказала я, – я обрадовалась бы даже снежному человеку.

– Ну спасибо. В таком случае, дорогая Кристабель…

Разумеется, я продолжала спорить, и разумеется, последнее слово, как всегда, осталось за Чарльзом. Кроме того, его последний аргумент оказался самым убедительным. Какой бы «романтичной» ни показалась мне прошлая ночь в Дар-Ибрагиме, у меня не было ни малейшего желания повторить ее в одиночестве.

– Значит, договорились. – Он решительно поднялся на ноги. – Я переберусь через ручей обратно, и они, если заинтересуются, увидят, как я честь по чести удаляюсь в сторону деревни. Ты говорила, что закончила ужин в семь, а тетушка Гарриет послала за тобой только около двенадцати. На случай, если она решит снова увидеться с тобой, давай договоримся, что я буду около задней стены дворца после половины одиннадцатого. Если не сумеешь отпереть заднюю дверь, я пару раз тявкну под стеной, как горная лисица. Если все будет в порядке, вывеси на окно полотенце или что-нибудь светлое, чтобы я мог заметить. Понимаю, что эта сцена достойна мыльной оперы, но, как ни странно, простейшие приемы обычно срабатывают лучше всего. Честно говоря, если по этой стене вообще можно залезть, я предпочел бы окно. Если собак ночью выпускают гулять по дворцу…

– Боже, совсем забыла о собаках… Не знаю, сумею ли с ними справиться. Если он снова поведет меня к тетушке Гарриет, то, скорее всего, заранее запрет собак, а если нет…

– Не бойся, придется рискнуть. Места во дворце много. Пойдем-ка обратно.

– А что делать с нашим фавном?

– Надеюсь, мне удастся купить его молчание.

– Пожалуй, так, – согласилась я.

– И вряд ли кто-нибудь из деревни рискнет переправиться через Нахр-эль-Сальк только для того, чтобы рассказать, что на деревенской улице целый день стоял белый «порше». Заодно подожду немного и посмотрю, впустили ли тебя во дворец. Если нет, возвращайся к броду, подумаем, что делать дальше. Но уверен, тебя впустят.

– Для тебя-то все складывается хорошо. А мне ничуть не улыбается проводить еще одну ночь, не имея даже ночной рубашки.

– Я не виноват, на то воля Аллаха. Зубную щетку я тебе, так и быть, принесу, но будь я проклят, если полезу обратно по стенке над водопадом с ночной рубашкой в зубах. Всегда можешь занять у тетушки Гарриет джеллабу.

Закончив разговор на этой ноте притворного утешения, Чарльз зашагал обратно к водопаду.

Все сложилось именно так, как рассчитывал Чарльз. Затея показалась даже чересчур легкой. Хассим открыл дверь тотчас же – наверное, подумал, что у ворот звонит Насирулла. Но, увидев, кто стоит на пороге, впустил меня незамедлительно, лишь для порядка что-то угрюмо проворчал себе под нос.