Мэри Стюарт - Лунные пряхи. Гончие псы Гавриила (сборник)

– Я сообщу утром.

Джон Летман рассмеялся и распахнул передо мной покосившиеся деревянные ворота, арка над которыми была густо увита сорняками.

– Сюда, – сказал он и жестом пригласил войти.

– Ого! – воскликнула я и замерла как вкопанная.

Джон Летман закрыл ворота и подошел ко мне.

– Нравится?

– Спрашиваете! – задохнулась я от восторга. – Что здесь было раньше?

– Всего-навсего сад сераля. К сожалению, теперь он ужасно запущен.

Верно, сад был неухожен, но в этом по большей части и состояла его главная прелесть. После череды выжженных солнцем камней и пыльных развалин, резавших мне глаз в течение всего дня, приятно было лицезреть буйную зелень цветов и деревьев, слушать журчание прохладной родниковой воды.

Этот мощеный двор с бассейном посередине, усаженный цветами и кустарниками и обрамленный тенистыми аркадами, из которых открывался вход в многочисленные покои и службы, хорошо вписывался в ставшую уже привычной череду внутренних двориков. Отличие заключалось в том, что он был огромен. Очевидно, сераль со всеми покоями и садом простирался на всю ширину дворца, занимая чуть ли не всю ровную каменистую возвышенность. С трех сторон этот обширный двор ограждали длинные колоннады, перемежаемые арками, позади которых, в сложном переплетении света и теней, прятались женские покои. С четвертой, северной стороны колоннада скрывала внешнюю стену дворца, позади которой, за чередой стройных арок, сквозь стрельчатые окна открывался вид через реку Нахр-эль-Сальк на деревню и на окрестные горы; вдаль уходили величественные, покрытые снегом вершины Горного Ливана. Эти окна, хоть они и располагались очень высоко, были наглухо забраны крепкими решетками, такими частыми, что сквозь них невозможно было даже просунуть руку.

Много лет назад неведомый садовник разбил в обрамлении этих колоннад большой, тщательно спланированный сад, а для того чтобы питать цветы и деревья, подвел воду из высокогорного родника. Вода эта наполнила пруд – не замысловато украшенный бассейн, какой я видела в предыдущем дворике, а обширный водоем, почти озеро, в центре которого возвышался небольшой островок, увенчанный куртиной стройных деревьев. На этом островке, посреди рощицы, блеснула среди деревьев позолоченная кровля – крыша миниатюрного строения, похожего на экзотический летний домик. Это был изящный павильон в персидском стиле, с куполом-луковицей и декоративными колоннами, арочные просветы между которыми перекрывались узорчатыми коваными решетками. В павильон вела невысокая выщербленная лесенка.

Некогда с берега на островок был перекинут мостик, красивый, изящный; но теперь посередине моста зиял провал футов шести в ширину. Поверхность озера была плотно выстелена листьями водяной лилии; около воды, словно батальоны солдат, ощерившиеся копьями, густо росли ирисы. Берега были обрамлены широкой мощеной дорожкой, где из трещин между каменными плитами пробивались папоротники и вереск. С гонтовых крыш над аркадами свисали ветви жасмина, бугенвиллеи и роз, оплетая просветы между колоннами, точно зеленая паутина. Карнизы побелели от птичьего помета; с каждой ветки громко ворковали голубки, призывая неверного возлюбленного: «Юсуф, Юсуф». Строгие очертания продолговатого озера, стройных арок и изящного павильона образовывали утонченный, необычайно привлекательный контраст с буйством заполонившей их неуемной природы. Словно изысканная миниатюра из персидской книги вдруг ожила и пустилась в пляс.

– Каждая травинка на своем месте, – заметила я. – Великолепно! Подумать только, а я-то всегда жалела несчастных восточных женщин. Решено, мистер Летман, завтра я перевезу вещи и поселюсь здесь очень, очень надолго. Как вы думаете, скоро ли я вам надоем?

– Прежде чем решаться, посмотрите сначала вашу комнату, – сказал Джон Летман, указывая дорогу.

Мои апартаменты располагались посередине южной стены сада. Комната была квадратная, с довольно высоким потолком и мраморным полом, выложенным, как шахматная доска, черными и белыми изразцами. Позолоченный орнамент на синих мозаичных стенах представлял собой начертанные арабской вязью изречения из Корана. В отличие от других виденных мной помещений дворца здесь было чисто. Комната хорошо освещалась трехстворчатым окном, за которым в глубокой стремнине шумели воды Адониса. Окно было забрано решеткой, правда не такой плотной, как решетки на окнах сада, выходивших на плато. Причина была очевидна: наружная стена сераля, видимо, вырастала прямо над краем скалы, обрывавшейся в реку.