Мэри Стюарт - И девять ждут тебя карет

С облегчением он вручил мне бумагу, достав ее из конверта.

– Очень любезно с вашей стороны. – Его застенчивая улыбка была поистине обезоруживающей. – Обычно я должен просто бить себя в грудь, как Тарзан, и указывать пальцем.

– Вы очень решительный и смелый человек, если приехали сюда на отдых, совершенно не зная языка.

– На отдых? Я здесь работаю!

– Наемный убийца? – осведомилась я. – Или просто агент ноль-ноль-семь?

– Я… я… простите?

– Вот это. Звучит довольно странно. – Указав на список, я прочла вслух: – «Бинты – три по дюйму и полтора дюйма, клейкий пластырь, бактерицидный пластырь, мазь от ожогов, борная кислота…» Но вы забыли зонд.

– Зонд?

– Чтобы извлекать пули.

– Я всего лишь лесник, – засмеялся он. – Живу в горной хижине там, наверху, на высоте четырех тысяч футов. Мне не обойтись без перевязочных средств и всего необходимого, чтобы оказать первую помощь.

– Там настолько опасно?

– Кто его знает. Во всяком случае, я убежденный ипохондрик. Чувствую себя не в своей тарелке, если у меня нет запаса всяких пилюль, микстур и градусников.

Я взглянула на шестифутовую массу крепких костей и выпуклых мускулов:

– Да! Видно, что вам надо очень беречься, чтобы не заболеть. Вы действительно хотите, чтобы я попыталась выговорить по-французски все эти липкие и бактерицидные пластыри и мази от ожогов?

– Да, пожалуйста, будьте так добры. Хотя уверен, что единственным предметом из всего списка, который мне обязательно понадобится, будет тот, который обозначен в нем последним. А это я уж знаю, как называется, и смогу попросить сам.

– Вы имеете в виду коньяк? Понятно.

Повернувшись к мсье Гарсену, я принялась за решение неимоверно трудной задачи – как назвать аптекарю с помощью жестов и описаний на ломаном французском языке предметы, которые были мне известны не хуже, чем ему. Мсье Гарсен выслушивал мои объяснения очень сдержанно, и эта сдержанность, как и у Филиппа, была очень похожа на мрачное недовольство. Дважды я напрасно пыталась прибегнуть к любезной, даже немного заискивающей улыбке, которая должна была компенсировать отсутствие должного почтения с моей стороны, и не решалась вновь испробовать это средство; поэтому мы с ледяной вежливостью обсуждали список молодого англичанина, пока не дошли до последнего предмета, который не требовал никаких объяснений.

Наконец мы закончили. Англичанин, нагруженный таким количеством микстур, пилюль и мазей, которое удовлетворило бы самого прихотливого «мнимого больного», подошел к двери и ожидал, пока я выйду на освещенную солнцем площадь.

Когда я собрала свои пакеты и повернулась к выходу, голос аптекаря, сухой, словно шорох осенних листьев, произнес у меня за спиной:

– Вы забыли капли для мадам де Вальми.

С этими словами он протянул мне маленький пакетик.

Когда мы вышли на улицу, англичанин с любопытством спросил:

– Какая муха его укусила? Он вам нагрубил? Вы… простите, если я вмешиваюсь не в свое дело, но вы вся красная.

– Правда? Ну что же, я сама виновата. Нет, он мне не нагрубил. Просто я вела себя глупо и получила по заслугам.

– Уверен, что это не так. Огромное спасибо за помощь. Сам бы я ни за что не справился. – Снова застенчивая улыбка. – Мне еще надо купить коньяк. Может, поможете?

– А я думала, это вы можете купить сами.

– Я… вообще-то, я надеялся, что смогу пригласить вас и мы вместе выпьем. Не зря же вы трудились.

– Это очень любезно с вашей стороны, но совершенно ни к чему…

Он умоляюще посмотрел на меня поверх своих пакетов.

– Пожалуйста, – попросил он. – Кроме того, чертовски приятно снова поговорить с кем-нибудь по-английски.

Внезапно мне представилось, как он сидит в своей одинокой хижине на высоте четырех тысяч футов, окруженный всеми этими пилюлями, микстурами и градусниками.

– С большим удовольствием, – сказала я.

– Прекрасно! – просиял он. – Зайдем сюда? Вообще-то, выбирать не из чего; думаю, это единственное место, кроме кафе «Кок Арди», до которого добрых полмили.

Бистро с веселеньким навесом над дверью было совсем рядом с аптекой. Внутри было сумрачно и не особенно уютно, но на тротуаре перед ним стояли два или три металлических столика и несколько плетеных стульев, выкрашенных в ярко-красный цвет. Рядом в синих кадках застыли, словно часовые, низенькие подстриженные деревца. Мы уселись за столик на залитой солнцем улице.

Он аккуратно разложил свои пакеты на свободном стуле.