Мэри Стюарт - И девять ждут тебя карет

– Да, благодарю вас, шери.

– Что? А, понятно. Бармен подслушивает?

– Да.

– Тогда, боюсь, вам надо попрощаться со мной как следует.

– Я не знаю как.

– Скажите: «А биенто, шери».

– А бьян ту, шери, – мрачно сказал Блейк и засмеялся. – Я рад, что у вас все еще хорошее настроение, – добавил он.

– Да, – не очень весело ответила я. – До встречи. Спасибо, Уильям. Большое спасибо. Очень приятно… чувствовать, что ты не один.

– Не думайте об этом, – ответил Блейк, и я услышала частые гудки.

Я едва успела повесить трубку, как послышался шум мотора. Мы с Филиппом стояли за темным окном и следили за лучами, которые отбрасывали фары. Машина замедлила ход и подъехала к воротам виллы. Свет, прорезав пелену тумана, скользнул по потолку.

Филипп просунул холодную, дрожащую ладошку в мою руку.

– Он уже здесь, – сказал мальчик.

– Да. О, Филипп…

– И вы тоже боялись все это время? – удивленно спросил он.

– Да. Ужасно.

– Я не знал.

– И очень хорошо.

Машина остановилась. Фары потухли, мотор заглох. Дверца машины хлопнула, гравий захрустел под ногами. Быстрые уверенные шаги по направлению к входной двери. Мы услышали, как повернулась ручка. Дальше все звуки раздавались уже внутри дома: открылась дверь, кто-то прошел по холлу…

– Он приехал. Все позади.

– Слава богу, – дрожащим голосом произнесла я и шагнула к двери.

Я не думала, что буду говорить Ипполиту. Возможно, ему уже кое-что рассказали. А может быть, он даже и не слышал обо мне. Все равно. Он здесь. И я могу передать ему мальчика.

Я бросилась бежать по галерее, устланной ковром, и вниз по красиво изгибающейся лестнице.

Свет в холле не горел. Входная дверь была открыта, и лампа над ней бросала длинную полосу света, пересекающую пол. За дверью в тумане блестела влажным лаком большая машина. Кто-то стоял в дверях, подняв руку, словно намеревался зажечь свет. Его силуэт выделялся в дверном проеме на фоне туманной дымки, пронизанной светом лампы, – высокий мускулистый мужчина, замерший, словно прислушиваясь.

Я пробежала по ковру тихо, как привидение. На середине лестницы я остановилась в нерешительности, не отрывая руку от перил, потом медленно пошла вниз по ступеням по направлению к этому человеку.

Тут он заметил меня и поднял голову.

– Значит, вы здесь, – сказал он.

Это было все, что он сказал, но я замерла, словно от выстрела. Я стояла, сжимая перила, и мне казалось, что дерево треснет у меня под рукой. Было мгновение, когда я хотела повернуться назад и бежать, но у меня не было сил двинуться.

– Рауль? – сказала я каким-то чужим голосом.

– Он самый.

Раздался щелчок, и зажегся свет – огромная люстра блестела и переливалась тысячами разноцветных искр в хрустальных подвесках. Свет ударил меня по глазам, я отшатнулась и закрыла лицо рукой, потом опустила ее и посмотрела на Рауля, стоявшего на противоположном конце пустого холла. Я совершенно забыла о Филиппе, Ипполите, Уильяме Блейке, который катит сюда из Субиру; я ничего не видела, кроме человека, стоявшего передо мной, не отрывая руки от выключателя. Рауль смотрел на меня. Нас не разделяло ничего, кроме преступления.

Рауль опустил руку и закрыл за собой дверь. Лицо его было бледным, взгляд – жестким, словно камень. На лице обозначились морщины, которых прежде не было. Он был очень похож на Леона де Вальми.

– А он тоже здесь? Филипп? – спросил Рауль очень спокойным и ровным голосом, и я подумала, что он даже не пытается скрыть ярость.

На этот вопрос ответил Филипп. Он шел за мной до самой галереи и там инстинктивно остановился, заподозрив что-то неладное. Когда Рауль задал вопрос, Филипп, должно быть, сделал резкое движение, и Рауль вдруг поднял голову и всмотрелся в темное пространство галереи. Я взглянула в том же направлении и увидела Филиппа – маленькое темное привидение, растаявшее во мраке.

Рауль в несколько шагов пересек холл и бросился вверх, перескакивая через две ступеньки. Переход от неподвижности к быстрому, почти лихорадочному движению был таким внезапным, что мной овладела слепая паника. Сама не помню как, я взлетела по лестнице, уже не держась за перила, добежала до площадки раньше Рауля и, повернувшись, встала перед ним, преграждая путь.

Я крикнула: «Беги, Филипп!» – и вытянула вперед руки, словно желая отвратить грозящую беду.

Но мои ладони не коснулись Рауля. Он замер. Руки его повисли. Отступив, я прислонилась к изящно изогнутым перилам и встала, опираясь на них. Думаю, что, если бы не это, я бы упала – ноги меня не держали. Рауль не смотрел вслед Филиппу. Он смотрел на меня. Я отвернулась.