Адриана Мэзер - Как повесить ведьму [litres]

– Дыши, Сэм, – говорит Вивиан.

Я едва ее слышу. Этого не может быть на самом деле. Папа не может умереть. Текут минуты. Не знаю, сколько уже прошло. Я закрываю глаза и пытаюсь дышать.

Я подтягиваю колени к груди, прижимаясь спиной к холодным ступенькам крыльца нашей многоэтажки, перед которым тормозит рабочий автомобиль отца.

– Сэм? – Папа даже не благодарит водителя и не прощается с ним, как делает всегда. Он знает, почему я сижу на улице в темноте у перил.

– Мне отрезали косичку. – Поднимаю несколько неровных прядей волос, висящих над плечом.

Папа садится рядом со мной и выдавливает улыбку.

– Просто они знают, как прекрасно ты выглядишь с короткими волосами.

Губы трясутся, когда я вытаскиваю из-за спины вторую, длинную косичку, чтобы показать весь ужас ситуации.

– Они смеялись. – Несколько слезинок стекает по щекам.

Отец берет меня за руку и легко поднимает с насиженного места.

– Идем.

Позволяю отвести себя в освещенный вестибюль с огромной люстрой. Папа сразу же устремляется к столу швейцара и хватает ножницы. Ни секунды не сомневаясь, он отрезает большой клок своих черных волос прямо на самом видном месте.

Я так шокирована, что даже перестаю плакать.

– Вот так. Теперь мы одинаковые. Ты никогда не останешься одна, Саманта. Пока я есть в этом мире, я буду с тобой. Как я всегда тебе говорю?

– Упади семь раз, поднимись в восьмой.

– И что ты сделаешь?

– Поднимусь.

– Моя девочка. А теперь пойдем и покажем Вивиан наши новые стрижки. Может, она тоже такую захочет.

Не могу не рассмеяться. Даже мысль о том, чтобы Вивиан обрезала себе волосы, смехотворна. Я прижимаюсь к боку отца, и он обнимает меня, пока мы ждем лифт.

Из палаты отца выходит медсестра и направляется к Вивиан.

– Его состояние стабилизировалось, – говорит она, и моя грудная клетка расслабляется, переставая сжимать легкие. – Возможно, это был сердечный приступ, но наверняка сказать невозможно, пока его не осмотрит врач.

– С ним все будет в порядке? – спрашивает Вивиан, и я встаю.

– Пока что да, – отвечает медсестра. – На вашем месте я бы подождала несколько дней, прежде чем снова его навещать. Его только что перевезли к нам, и порой у пациентов проявляется отрицательная реакция на транспортировку. Дайте врачам пару дней все проверить. Если будут какие-либо изменения, мы с вами свяжемся.

– Я могу увидеть отца? – спрашиваю ее.

– Пусть он отдыхает, Сэм, – говорит Вивиан. – Мы приедем снова, когда его состояние окончательно стабилизируется.

– Почему нельзя просто подождать здесь?

Медсестра прерывает наш разговор:

– Думаю, сейчас вам действительно лучше поехать домой.

– Спасибо. Так мы и поступим, – соглашается мачеха.

– Пожалуйста, можно хотя бы с ним попрощаться? – прошу я.

Медсестра выглядит неуверенной.

– Только быстро…

Кидаюсь в палату, пока никто не успел меня остановить. Все трубки снова на месте, и если бы не развороченное одеяло, казалось бы, что ничего не случилось. Я целую отца в лоб.

– Обещаю, я все исправлю, – шепчу ему. – Я не позволю, чтобы с тобой что-то произошло. Люблю тебя.

Медсестра открывает дверь, и я отступаю, сохраняя память об этом моменте.

– Нужно перевезти папу обратно в Нью-Йорк, – заявляю я Вивиан, когда мы сворачиваем на нашу улицу. Самая длинная фраза, сказанная мной с того момента, как мы покинули больницу.

– Не глупи. Ты слышала, медсестра сказала, что пациенты сложно переносят такие поездки.

– Я им не доверяю. В Нью-Йорке ему будет лучше.

– В Нью-Йорке, где ты не сможешь его увидеть?

– Буду ездить на автобусе.

Вивиан качает головой:

– Мы это обсудим, когда ты успокоишься.

– Я спокойна, – говорю я, пока машина прыгает по кирпичам подъездной дорожки.

– Сэм, последние дни ты сама не своя. Какая-то дерганая. Понимаю, переезд был напряженным. Может, будет лучше, если ты обсудишь это с кем-нибудь? – Она паркуется и поворачивается ко мне, уронив унизанную украшениями руку с руля.

– С психотерапевтом, ты имеешь в виду?

– Ты плохо спишь, тебе мерещатся разные странности. Просто считаю, что стоит об этом задуматься. Мне сейчас нужно кое-что сделать, но, может быть, поговорим, когда вернусь домой?

Я выбираюсь из машины, трясясь от злости.

– Я не пойду к психотерапевту, и мне ничего не мерещится. Мой папа в коме. Лишь то, что ты сейчас спишь спокойно, не означает, что и я могу так же.