Дженнифер Роу - Агнец на заклание [litres с оптимизированной обложкой]

– Заткнись, Лили! – грубо оборвал ее Кит. – Ты его не знаешь.

Ее глаза гневно вспыхнули.

– Хочу еще выпить, – заявила она.

– Сама сходи, – отрезал он и отвернулся.

Лили тряхнула головой так, что серьги звякнули и замерцали, и направилась к стойке.

– Пива мне налей, – обратилась она к Сью Суини и указала на Кита. – Он заплатит. Позднее.

Сью посмотрела в сторону противоположного конца стойки, где обслуживал посетителей Цикада Бейкер, и поймала его взгляд. Он еле заметно кивнул. Независимо от того, согласится Кит заплатить или нет, хозяин паба хотел, чтобы Лили получила выпивку. Видимо, выбрал путь наименьшего сопротивления.

– Пресмыкаешься за зарплату? – издевательски протянула Лили, а Сью тем временем подставила чистый стакан под пивной кран. – Без позволения хозяина – ни-ни? Даже пива налить мне не могла.

– Платить за него не мне, – ответила Сью, наблюдая за тем, как в стакане поднимается пена. – И не тебе, – добавила она, даже не попытавшись скрыть презрения в голосе.

Лицо Лили исказилось.

– Шлюха! – прошипела она. – Правильно Трев сказал про тебя. Старая жирная шлюха.

Брезгливо, кончиками пальцев Сью подтолкнула к ней увенчанный шапкой пены стакан. Ее щеки горели.

– Так я хотя бы зарабатываю себе на жизнь, Лили, и, когда хочу выпить пива, могу сама расплатиться за него, – громко произнесла она. – Шляюсь я только ради развлечения. А для тебя это единственная работа.

Энни круто обернулась к ним и вдруг разразилась визгливым хохотом:

– Так ее, Сью! Задай жару этой потаскушке!

Грейс захихикала. Джейсон испустил пронзительный вопль.

– «Задай жару этой потаскушке!» – передразнил он. – Задай ей жару!

Лили оскалилась.

– Кит! – закричала она, бросилась к нему и дернула за руку. – Ты что, ничего не скажешь? Значит, пусть оскорбляют меня, а тебе и дела нет, размазня?

Кит высвободил руку:

– Ты сама начала, Лили. Тебе и расхлебывать.

Она едва удержалась, чтобы не плюнуть в него. Потом круто обернулась, обвела взглядом наблюдавших за ней мужчин, посмотрела на Берди и выбежала из паба.

– Ну и катись, скатертью дорога! – заорала ей вслед Энни, повернулась к стойке и увидела, что на ней по-прежнему стоит стакан с пивом. Протянув мясистую ручищу, она схватила его.

– Нечего добру пропадать, – заявила она, отсалютовала стаканом Сью и обнажила в усмешке беззубые десны. – Твое здоровье, Сьюзи-Кью! – Она отпила, довольно причмокнула губами и сделала еще глоток.

Разыскивая в сумке кошелек, Берди подошла ближе. Сью Суини, пальцы которой сжались на краю стойки, не сразу заметила ее. Наконец она нахмурилась, обернулась и протянула руку за какими-то бумажками, лежавшими возле телефона.

– Вам звонила какая-то женщина, – сообщила Сью. Голос звучал отчужденно, ее мысли явно где-то витали. – Говорила так, будто дело срочное. Я сказала, что вас здесь нет. Она все твердила, что ваш телефон не отвечает. Мобильник. Хотела, чтобы вы ей позвонили сразу же. Я пообещала передать.

Берди взглянула на три обрывка бумаги. Бет Босуэлл. Она вздохнула.

– Хотите позвонить сейчас? – Сью указала на телефон.

Берди запихнула бумажки в карман.

– Нет! – усмехнулась она. – Еще успеется. А сейчас я должна выпить.

Заказывать маленькую порцию скотча со льдом она передумала. Решила взять двойную.

Розы на обоях карабкались вверх, вверх, и так никуда и не добирались. Мотыльки вились вокруг лампы. И тоже с нулевым результатом. Берди лежала на кровати, голова у нее немного кружилась, тело было вялым. Довольно приятное ощущение. Приятно было также чувствовать себя чистой и свежей после душа, босиком и в легком кимоно вместо плотных джинсов и рубашки. Хорошо, что Сью разыскала для нее какой-то завалящий арахис, которым она и заела скотч. Двойной скотч. Арахис немного отсырел, но Берди это даже понравилось.

На дороге под окнами паба послышались голоса. Потом грохот, словно захлопнули дверь. Цикада закрывает свое заведение, сонно подумала Берди. Лэмы уходят домой. И словно в подтверждение ее догадки, свет, который она видела из окна, вдруг погас. Взревел автомобильный мотор. Берди улыбнулась. В эту минуту она была абсолютно счастлива. Поистине блаженство – прохлада, свободная одежда, покой и одиночество. Все это доказывало то, о чем она догадывалась всегда: избавление от невыносимого стресса или физических страданий – величайшее, самое глубокое счастье из всех возможных. Вряд ли оно продлится долго: вскоре мелкие повседневные разочарования уничтожат его бесследно, – но пока счастье длится, оно восхитительно.