Эдгар Уоллес - Совет юстиции

Мистер Питер Суини пришел в необычайное волнение, повторив вслух этот откровенно циничный вопрос. Потом значительным тоном, выделяя каждое слово, промолвил:

— Эта Идея Не Должна Распространиться.

Было бы наглой ложью заявлять, что Питер провел обычную демонстрацию под стенами городской тюрьмы. Да, «рационалисты» и раньше проводили мероприятия, наподобие этого, с «массовыми» митингами и духовым оркестром, но только это были тишайшие собрания прихожанок по сравнению с тем, что творилось в тот и последующие дни у самых ворот тюрьмы с полудня до двух часов под лозунгом спасения Манфреда.

Воспоминания об этих ежедневных «службах» еще слишком свежи в памяти публики, особенно челмсфордской, чтобы стоило описывать их на этих страницах. Собиралось на них не менее трех тысяч человек, оркестр Питера гремел не переставая, а сам Питер охрип, обрушиваясь на варварские методы средневековой системы.

«Братья Хекфорды» (такое название получила новая автомеханическая фирма) жаловались на активистов, уверяя, что несут из-за них немалые убытки. Тот самый растрепанный человек, который уже однажды нагрубил Питеру, явился к нему (выглядел он при этом еще более растрепанно, чем в прошлый раз) и пригрозил подать на него в суд, если он не прекратит безобразия. Но это привело лишь к тому, что запал Питера усилился, и на следующий день митинг продолжился уже три часа.

В тюрьме звуки столпотворения, которое происходило снаружи, были слышны даже в камере Манфреда, и, прислушиваясь, он довольно улыбался.

Местная полиция не спешила вмешиваться в это дело, что пробудило давние яростные споры о правомерности подобных массовых действий.

Питер торжествовал. И по мере того, как рос интерес к судьбе Манфреда, все больше и больше людей присоединялись к ежедневным сборищам.

Оркестр неистовствовал, большой барабан стучал все громче, ряды ревнителей «Рациональной веры» росли как на дрожжах.

Какой-то случайно заехавший в город турист однажды остановился, привлеченный громким шумом, у толпы митингующих и с любопытством стал наблюдать за происходящим. Музыкантов с его места видно не было, но он заметил нечто любопытное, что в первую очередь имело отношение к одному из самых важных участников оркестра.

— Барабанщик играет не в такт! — воскликнул безымянный критик. — Или там вообще играют два барабана.

Человек, к которому он обращался, внимательно прислушался и согласился.

Когда толпа отхлынула назад к железной ограде вокруг владений автомехаников и стала постепенно рассеиваться (Питер вместе с шумной процессией из самых ярых активистов подался в центр города), один из новых жильцов дома у тюрьмы подошел к двери и стал наблюдать за редеющей толпой. Случайно он услышал и замечание насчет барабанщика, что крайне взволновало его. Вернувшись в диванную, где на кушетке, глядя в потолок, в расслабленной позе лежал бледный Пуаккар, он заметил:

— Нам нужно быть осторожнее.

И повторил подслушанный разговор.

До шести часов они отдыхали (как и положено отдыхать людям, которые работают под мощнейшим воздушным давлением), а потом ушли, чтобы убрать рабочее место.

В полночь они закончили и смыли с себя пятна грязи и другие следы своих трудов.

— Хорошо, что тут еще много пустых комнат, — сказал Пуаккар. — Столовая нам нужна, в большую гостиную еще немного поместится, а утренняя комната уже забита. Завтра придется переходить наверх.

С продвижением работы необходимость соблюдать осторожность становилась все более и более очевидной. К счастью, не случилось ничего неожиданного, и за три дня до казни двое мужчин вошли в почти пустую комнату для отдыха, посмотрели друг на друга через разделявший их голый стол и облегченно вздохнули, потому что труд их был почти закончен.

— А эти парни, — сказал мистер Питер Суини, — не такие уж плохие ребята, как я думал. Один из них сегодня приходил ко мне извиняться. Да и сам выглядел гораздо лучше, предложил даже подписать петицию. — Питер всегда говорил так, будто некоторые его слова начинались с заглавной буквы.

— Пап, — обратился к нему его сын, которому были больше интересны вопросы материального порядка, — а что ты будешь делать с деньгами Манфреда?

Родитель строго посмотрел на мальчика и коротко ответил:

— Они пойдут на благое дело.

— Это значит, ты заберешь их себе? — поинтересовалось невинное дитя.

Питер не удостоил его ответом.

— Эти дети бывают просто несносны, — раздраженно промолвил он и продолжил: — А те двое, похоже, за дело взялись с головой. Даркер, городской электрик, говорит, что они для работы используют электричество, к тому же у них есть небольшой газовый двигатель. Сегодня я видел, как один из них управлялся с какой-то огромной машиной на Лондонской дороге, и понял, что они в этом деле действительно разбираются.