Александр Макаров - Повесть о Сашке

— Эх, а у нас со Степаном детей нет. Его в первую очередь на фронт и забрали. Сначала письма приходили часто, потом реже, а теперь и вовсе перестали. Как вижу почтальона, так и сворачиваю в другую сторону.

— А почему? — спросила малышка.

— Да, боюсь плохие вести получить… А теперь уже немцы рядом и почта не приходит.

Глава 26

— А Вы тётя Женя не правильно делаете!

— Ишь, ты, неправильно? Яйца курицу не учат.

— А вот мы воду из-под макарон не выливали, мы ее в супы добавляли и даже просто пили. Она мучная, значит — хлебная, да ещё и соленая. Да из — под картошки тоже.

Женщина устало опустилась на табурет и посмотрела на неё.

— Деточка, видно тебе совсем тяжело было, да?

— Да, бывало, но я не жалуюсь, вы бы пробовали колбасу, которую сделала мама, не очень вкусно, но питательно. Ещё не-то будешь есть, когда от голода желудок сводит.

Женя удивлялась. Сашка была такой храброй и ни от кого не зависимой, со стальным характером, но за всеми этими качествами проглядывали добрые, а порою наивные детские черты. Эта проклятая война не щадит никого и обидно, что страдают от этого дети. Их просто выдергивают из детства и все, конец играм, конец мечтам! Нате — жестокие серые будни, в которых надо выживать. В которых надо выцарапывать себе жизнь, искать ночлег и пропитание. Из Сашкиных рассказов, она узнала, с чем та столкнулась и ей было искренне жаль её. Да не только её, а всех деток. Она скрывала свои слёзы, а ночью — плакала. У неё проснулся материнский инстинкт. За эти несколько дней, чужие дети стали родными. А Диночка так вообще перестала быть просто племянницей, теперь она для неё — мама Женя.

Дина все время расспрашивал про дядю Степана, боялась, что он может не захотеть ее оставлять.

— Глупости говоришь, вот увидишь, он обрадуется.

— Теперь тебе Саша не придётся это пить или повторно варить. Хорошо?

— Хорошо, но жалко добро переводить.

— Ничего, у меня достаточно средств и продуктов, чтобы вас прокормить.

— Тётя Глаша тоже так говорила, а потом…

— А что потом?

— А потом пришли в деревню немцы и повесили её за просто так из — за соседки, которой понадобилась Глашина Манька.

— И такое бывает?

— Бывает, кто хочет перед нелюдью выслужиться и чужого добра нахапать.

— Какие ты ужасы рассказываешь, но чай не пропадем, прорвемся, мы покажем, что наш народ ничего не боится.

— Да, ничего, — улыбнулась девочка впервые за эти дни.

А между тем, слухи, что неподалеку обосновался небольшой немецкий отряд подтвердились и жители деревеньки были напуганы, но жили как ни в чем не бывало, работали на полях, в огородах, собирали и ягоды с грибами в лесу. Хозяйства у Жени не было, молоко приносила соседка за просто так, жалея худеньких деток. Петьке и Анютке тоже жилось неплохо. Дети начали потихоньку осваиваться в новых семьях. Сашку обратно к партизанам Женя не пустила.

— Обожди, он ведь сказал, что сам тебя найдёт, значит так и будет, не надо тебе в самое пекло лезть. Жди вестей.

Сашка ждала, каждый день ждала, но однажды чуть не подвела.

Это случилось на четвертый день проживания в деревне. Сашка приготовила ужин и они с Диной ждали возвращения тети. Входная дверь распахнулась. Сашка подумала, что это пришел Илья, и чуть было не кинулась, но нет. Это был не Илья и не Вольский. Это был настоящий фриц. Он держал автомат на изготовку, следом вошла Женя.

— Убери свою пушку, говорю же, кроме детей никого в избе нет, нече тебе их пугать.

Динка хотела закричать, но Санька успела зажать её рот рукой. Фриц был ранен. Сашка это поняла, по белому его лицу и мокрой рубашке в районе бока.

— Нагрей воды, а ты Диночка, посиди в сторонке.

Дина отвернулась к окну, дрожа от страха и чуть не плача.

Немец был слабым. Санька принесла тазик тёплой воды и поставила на стол. Раненый сидел не шевелясь, можно было подумать, что он уже отправился на тот свет. Она осторожно подняла ухват, которым достают кастрюльки и горшочки из печи и хотела огреть им его по голове, но Женина рука ее остановила.

Она покрутила пальцем у виска.

— Приготовься, сейчас помогать будешь.

Сашка не хотела помогать врагу, но при грозном взгляде женщины — подчинилась. Они не знали, что спасая его жизнь, спасут и свои…

Женя разорвала его рубаху. Рана была глубокой, с почерневшими краями. На столе стояли разложенные инструменты: нарезанные из простыни бинты, ножницы, нитки с иголкой и какая — то жидкость в бутылке. У Саньки чесались руки, так хотелось чем — нибудь навредить, но видя его жалкий вид — смягчилась и выполняла все требования Жени. Женщина понимала, что если попадет инфекция — все ее труды будут напрасны. Она налила на руки немного самогона, полила им же рану. Фриц дернулся и зашипел.