Виктория Платова - После любви [litres]

В мои руки соскальзывает ключ, не такой многообещающий, как ключ, который извлек из рыбы Ясин, но намного более важный.

Это ключ к спасению.

– За воротами вас будут ждать.

– Спасибо!

Полицейскому не до благодарностей, он резко разворачивается, в три прыжка преодолевает десятиметровое пространство и скрывается за углом.

Я остаюсь одна – с ключом в потных руках, с бешено колотящимся сердцем; поверить в то, что сейчас, сию минуту, я совершаю побег, – невозможно.

Дверь легко поддается и открывается без скрипа. Выйдя за порог, я проваливаюсь в черноту ночи, впрочем, не совсем черноту – небольшой двор слабо освещен фонарем. В его свете можно разглядеть груду каких-то ящиков и вкопанную в землю цистерну. Есть еще несколько велосипедов и два мопеда – они прислонены к стене здания, из которого я только что вырвалась. Есть еще легковушки (одна из них – новенький «Пежо» – явно не с местными номерами). Остальные на фоне «Пежо» выглядят откровенной рухлядью, раздолбанная колымага с мигалкой наверху и надписью « GENDARMERIE» – не исключение. Грузовик с брезентовым кузовом я замечаю чуть позже. Он – моя единственная цель, за ним (если верить полицейскому, вызволившему меня) находятся ворота, за которыми меня ждут. Не важно – кто. Важно, что человек, ждущий меня, желает мне добра. Что он наверняка заплатил берберу, и – наверняка – это были немаленькие деньги.

Я почти спасена. Почти.

Ш-ш-ш… ш-ш-ш… – это всего лишь шелестящая на легком ветру листва пальм и олеандров; шепот, шелест, шуршание поднимаются вверх, к звездам, они предостерегают меня: будь осторожной, Саша. Будь бесшумной. Держись стены, оставайся в тени.

На переднем пассажирском сиденье «Пежо» валяется книжка комиксов. Арабское название ни о чем мне не говорит, картинка куда красноречивее: красно-синий героический силуэт Сорвиголовы, такого же монументального и вездесущего, как Спаситель мира Алекс Гринблат. Такого же слепого, как я сама. При удачно сложившихся обстоятельствах Сорвиголова мог быть нашим с Алексом отпрыском.

Ха-ха.

Я бесшумна и все еще остаюсь в тени. Вот и грузовик.

Стоя в узком проходе, я нащупываю ручку в запертой калитке, а затем – и замочную скважину; главное – не выронить ключ. Все в порядке, ключ вставлен и повернут на два оборота. И снова калитка открывается без всякого скрипа – неужели кто-то позаботился о том, чтобы смазать петли? Мысль о предусмотрительно смазанных петлях занимает меня не дольше секунды, вот она – свобода!

Еще никогда ночь не была такой прекрасной.

Еще никогда слепые стены домов не казались мне полными такой тайны. Звуки (приглушенные), запахи (едва уловимые) почти сбивают меня с ног. Жизнь, не ограниченная стенами, – потрясающая штука, чего мне ждать? Белого жеребца – гарцующего, фыркающего, прядущего ушами: на нем должен явиться мой спаситель, медная монета с квадратной дыркой посередине усиленно намекала на это.

Но вместо жеребца я вижу темную тень машины, стоящей метрах в ста от ворот. Фары автомобиля вспыхивают и тут же гаснут, это повторяется несколько раз. «За воротами вас будут ждать» – все случилось именно так, как и предсказывал пугливый берберский ангел.

Что было сил я несусь к машине, рву на себя пассажирскую дверцу (и без того предусмотрительно приоткрытую), плюхаюсь на сиденье и только тогда поворачиваю голову влево, в сторону водителя.

Доминик.

Милый, милый Доминик – единственное, что у меня есть.

Я не в состоянии ни говорить, ни молчать, ни хоть как-то проявить обуревающие меня чувства. Доминик поворачивает ключ зажигания и осторожно трогается с места, хорошо, что улица здесь достаточно широка.

– Не знала, что ты умеешь водить машину, Доминик.

– Я и сам в себе сомневался.

– Куда мы едем?

– В одно место.

Доминик не смотрит на меня, он сосредоточен на дороге, неуверенная манера езды выдает в нем дилетанта. Я даже не уверена, есть ли у него права.

– Не в отель?

– Нет. Тебе нельзя там появляться

– Прости, я сморозила глупость. Так куда мы едем?

– За город. Это недалеко. Километрах в двадцати отсюда.

– Если хочешь – я сяду за руль.

– Ничего. Сейчас на дороге немного машин. Я поведу сам.

Мы движемся в сторону, противоположную центру: подобие улиц сохраняется, но, в отличие от узких проходов в Старом городе, эти скорее напоминают проспекты – широкие и безлюдные. К ним примыкают трех– и четырехэтажные коробки муниципальных домов, затем их сменяют глухие, увитые растительностью заборы богатых загородных вилл.