Виктория Платова - После любви [litres]

– Я понимаю.

Теперь остается только достать книгу из рюкзака и вручить ее не- Шону. Что я и делаю, может быть, не так изящно, как хотелось бы. Ведь я – не Мерседес, это у нее все получилось бы без сучка и задоринки, у нее, да еще у Алекса Гринблата, ее компаньона. У Мерседес не дрогнула бы и прядь на виске, не пошевельнулась бы и ресница – мои же руки довольно ощутимо подрагивают. Книга выскальзывает из них самым предательским образом. Будь каморка не- Шона чуть побольше и не так заставлена вещами – китов и дельфинов ждало бы унизительное падение на пол. Но суженное, спертое пространство спасает их, а ребро конторки подхватывает под плавники. Теперь книга лежит обложкой к не- Шону, а блокнотный листок (о котором я и думать позабыла) скользит между страницами.

Подобно дельфину, выпрыгивающему из воды.

О записке не- Шон не сказал мне ни слова, к памяти о Франсуа она не относится. А значит, всецело принадлежит мне одной.

Я уже готова взять ее в руки, я и беру ее, и только теперь замечаю, что бармен смотрит совсем не на книгу, еще мгновение назад бывшую предметом его вожделений. Он смотрит на меня, готовую положить чертов блокнотный листок обратно к себе в рюкзак. И его ярко-синие глаза затягивает льдом. Лед некрепок, через секунду он может растаять, а может стать толще – все будет зависеть от меня.

Будь осторожна, Саша́!

Хороший совет. Саша́ Вяземски, ответственной за кондиционеры и ресепшен в мелкотравчатом отеле «Sous Le Ciel de Paris», он бы нисколько не помог. Но той Саша́ больше нет, есть другая – с вирусом Мерседес в крови. И этот вирус делает меня совершенно особенной, раз за разом оттачивая интуицию, вооружая логикой, до сих пор доступной лишь вожакам птичьих стай, пчелиным маткам и Спасителям мира. Я вижу то, чего никогда не видела раньше: таким зрением обладают лишь кошки, стрекозы и летучие мыши, реагирующие на ультразвук. При желании я могла бы просканировать содержимое медного сундука не- Шона и внутренности его антикварного бюро и сосчитать количество пружин в его диване. При желании я могла бы составить анатомический атлас самого бармена и придать товарный вид обрывкам мыслей в его голове и в голове любого другого человека, кроме разве что Мерседес.

Верховной богини.

Она отлучилась, и мне пришлось заменить ее, отличный повод, чтобы попробовать собственные силы, которых хоть отбавляй, – да-да, я всесильна!..

Вот оно, открытие последних секунд: я всесильна, лед в глазах не- Шона больше не страшит меня, как не страшат ловушки, которые он готовит. Я справлюсь и с не- Шоном, и со льдом в его глазах, но хотелось бы сделать это как можно элегантнее, что мешает нам начать игру? давай отбросим все и начнем.

Я чувствую легкое покалывание в пальцах, раньше оно предшествовало желанию без остатка раствориться в мужчине – теперь я собираюсь сделать нечто совсем противоположное: вступить с ним в схватку. И одержать победу. Обрывки мыслей в голове не- Шона не так сложно связать в узлы: достаточно вспомнить, что он говорил мне о Франсуа. И не только о нем.

С ним случилось несчастье, ведь так? Случилось самое худшее. Иначе вас не было бы здесь.

Дайте-ка сюда вашу монету. Почему вы не показали ее сразу?

Вы не слишком точно придерживались инструкции. Поначалу мне даже показалось, что вы совсем не тот человек, которого я жду…

Монета. Монета убедила меня окончательно.

Вы повели себя странно.

С точки зрения не- Шона, я повела себя странно, потому что не слишком точно придерживалась инструкции. Четкости, детально продуманного плана – вот чего мне не хватало. Но его и не могло быть, ведь план был придуман и продуман не мной, а Фрэнки – на случай, если с ним произойдет непоправимое. И предназначен для девушки, которая работала с ним. Не для меня. Я начала с дурацких общих фраз, или это не- Шон начал, а я подхватила? Сказала, что ищу друга, и для верности потрясла спичечной картонкой. Да-да, все именно так и было, но сама картонка не впечатлила бармена. Я оставалась самой обычной посетительницей до того момента, как?.. как… Как упомянула имя Фрэнки. Или это не- Шон упомянул? Да, тогда была его подача, он и произнес – «Франсуа». Парень, увлеченный дельфинами. И уже после этого я связала Франсуа и Фрэнки в один узел, как сейчас пытаюсь связать гипотетические обрывки мыслей в голове не- Шона. Но и это не стало переломным моментом. Я могла оказаться простой знакомой симпатяги брюнета. Той, которой легко нашпиговать мозги сказками про диджейство на Ибице, тема достаточно занимательная в ряду других тем. Ее можно чередовать с пересказом фильмов, мало соответствующим их действительному содержанию. Ее можно чередовать с флиртом, быстрыми поцелуями, медленными поцелуями, поцелуями изучающими – ведь были же у Фрэнки просто девушки, а не только девушка, которая работала с ним на последнем задании.