Анна Акимова - Зависть кукушки [litres]

Но он уже стоял у памятника спиной ко мне, подняв воротник куртки и сунув руки в карманы. Сегодня было холодно, дул пронзительный, влажный ветер, гнал по небу серые облака. Народу на улице было мало, даже голуби, обычно суетящиеся у памятника, куда-то попрятались.

На светофоре я заколебалась. Может, не переходить улицу, повернуться и уйти, пока он меня не увидел? Но тут к светофору подлетела стайка детей с ранцами на спинах, дети вопили пронзительными голосами, толкались и хохотали. Князев оглянулся на шум, увидел меня и приветственно махнул рукой. Зажегся зеленый свет, дети с визгом понеслись через улицу, и я обреченно побрела за ними.

Я надеялась, что дети бегут к памятнику – лазить по нему, сидеть верхом на собаке, но они мигом пронеслись через сквер и исчезли за кустами. Я осталась один на один с убийцей.

Выглядел он плохо. Полноватое лицо горело болезненным пятнистым румянцем, он хрипло дышал и покашливал.

– Извини, – сказал он. – Это астма. В такую погоду у меня всегда обострение.

Уж не ждет ли он, что я ему посочувствую?

– Давай сядем, – он тяжело двинулся к скамейке и почти повалился на нее, даже не стряхнув снег. Похоже, он и правда чувствовал себя плохо. Я подошла к скамейке, но садиться не собиралась, остановилась рядом.

– О чем ты хотел поговорить? – спросила я, с тревогой вглядываясь в его лицо. Не дай бог, отключится, мне что, возиться с ним, проявлять милосердие?

– О гарантиях, – прохрипел он, правой рукой стараясь нащупать что-то где-то сбоку. – Мне нужны гарантии, что… что… а-а-а… а-а-а…

Он задергался и стал со свистом втягивать в себя воздух, продолжая судорожно искать что-то справа, и наконец вытянул из-за спины сумку, которая, оказывается, висела у него через плечо, и начал шарить в ней.

– Тебе что, плохо? – спросила я, хотя и так было ясно, что ему плохо, он задыхался и нечленораздельно мычал, в груди у него хрипело и свистело, лицо налилось кровью. Я смотрела на него и не знала, что делать.

Он наконец вытянул из сумки баллончик ингалятора и поднес ко рту, но обычного пшиканья не последовало. Он потряс баллончик и попробовал еще, но безуспешно. Он тряс и тряс ингалятор и опять нажимал на клапан, но с ингалятором явно было что-то не так. Он взглянул на меня, в его глазах был ужас.

– Что, вызывать «Скорую»? – спросила я. Он потряс головой.

– Н-не… н-не… ус-пе-ют… н-на…

Он зачем-то пихал мне в руки баллончик, старался что-то сказать, мучительно задыхался, из глаз его текли слезы.

– А-а-а… а-а-а… там… та-ам!.. – трясущейся рукой он тыкал куда-то мне за спину. Я наконец догадалась посмотреть туда и все поняла – за сквером, совсем недалеко, на первом этаже девятиэтажки зелеными буквами светилась надпись: «АПТЕКА». Я выхватила из рук Князева ингалятор и бросилась туда.

Уже начало смеркаться, но фонарей еще не зажигали. В это время я вижу хуже обычного, поэтому старательно смотрела под ноги, но, несмотря на это, несколько раз чуть не упала, поскользнувшись на плохо расчищенной дорожке. Я боялась упасть, боялась не успеть, боялась, что мне не хватит денег, ведь некоторые лекарства стоят очень дорого, а я не знала, сколько стоит нужный препарат, я никогда в жизни не покупала средств от астмы. Еще я боялась, что в аптеке нужного лекарства вообще не окажется. Словом, я боялась не успеть спасти убийцу Севу Князева, и в этом была чертова ирония судьбы!

Но я благополучно миновала все опасности скользкой дороги и, толкнув тяжелую дверь, ввалилась в маленькое помещение, где было очень тепло и ярким белым светом горели люминесцентные лампы.

У меня моментально запотели очки. Поспешно протирая их пальцами, я шагнула к прилавку, где спиной ко мне, расставляя на полках какие-то разноцветные коробки, стояла пышная аптекарша в белом халате и колпаке, из-под которого вились черные волосы.

– Помогите мне, пожалуйста, – громко заговорила я, и она обернулась. Ощущение чего-то неправильного, невозможного, охватило меня. Передо мной, спокойно и холодно глядя на меня, стояла… Злая Кукла.

Какая я дура, успела подумать я. Больше я ничего не успела. Что-то толкнуло меня в спину, острая, парализующая боль разлилась по телу, в глазах потемнело.

…Кажется, я лежала на полу. Надо мной ярко горели лампы дневного света, где-то неподалеку слышались спокойные, негромкие голоса. Слов я разобрать не могла, но голоса узнала – совершенно нормально звучащий голос Севы Князева и голос Злой Куклы. И еще один незнакомый женский голос.