Дамир Берхеев: В поиске индиго [СИ]

— Прошу Вас дайте мне десять минут общения с ним.

— Ничем не могу помочь, детектив, — отрезала она и чуть мягче добавила. — Поймите, излишние вопросы и тяжелые воспоминания могут сломать его. Дайте ему хотя бы неделю восстановления.

— Я не буду разговаривать с ним о произошедшем.

— Что? — удивилась женщина. — Тогда о чем Вы хотите побеседовать с ним?

— О нем, — коротко ответил Алекс.

Палата Гарри Фитча походила на простую комнату жилого дома. Белый цвет хоть и преобладал в помещении, но не нагонял больничной тоски, как это обычно происходит. Помимо кровати, на которой сидел пациент, уткнувшись в пол, комната была обставлена столом с двумя стульями и умывальником. Страшное на внешний вид здание психиатрической больницы хранило уют и защищенность. Единственное, что смущало — окно обветвленное клетчатой решеткой.

Перед входом в палату главврач заверила, что будет находиться до окончания разговора:

— При первых приступах недомогания я буду вынуждена выпроводить Вас, — заверила женщина, открывая дверь палаты. — Поэтому продумывайте вопросы.

Детектив кивнул, заходя в чистое помещение. Серый холод на мокрой картине окна казался фильмом, выдуманным и нереальным, но семнадцатилетнему юноше была безразлична реальность… Он боролся внутри.

Детектив сел за стол, вытаскивая из внутреннего кармана бумагу и карандаш.

— Здравствуй, Гарри, — поприветствовал он пациента. — Как твои дела?

— Я Вас не знаю, — подобно роботу, не поднимая глаз, сказал Фитч.

— Да ты меня не знаешь… Я, Алекс. Частный детектив, — назвав свою профессию, он ожидал какой-либо реакции, но тщетно — пациент продолжал смотреть в пол.

«Нужно как-то его расшевелить…»

— Гарри, ты любишь дождь?

— Да… Я люблю дождь… но только летний, — он делал продолжительные паузы между репликами.

— Хм, а почему именно летний?

— Потому, что он… теплый… — слеза скатилась с одного глаза, но юноша продолжал говорить, даже не дернув голосом. — Когда мы выбирались, я мечтал только о теплой воде… А она была ледяная, и иногда казалось, что меня кто-то кусает, но я знал — в такой воде никого нет… Слишком уж она холодная для жизни… И это не укусы, а лезвия холода.

— Почему она была холодной, Гарри? — пристально наблюдая за мимикой лица пациента, спросил Фитцжеральд.

«На улице август, какая к черту холодная вода?»

— Потому что вода была мертвой…

Наконец, Фитч посмотрела на детектива. Потускневший взгляд с оттенком усталости и обреченности. Теперь с обеих глаз лились слезы, но выражения лица от этого не менялось. Полная отрешенность от внешнего мира. Именно таким Алекс представляют человека, точно знающего дату своей смерти.

— Гарри, я присяду к тебе поближе? — убедившись, что ни положительного, ни отрицательного ответа не последует он сел напротив подростка.

Звук барабанящих капель усилился, и стихия начала отражаться в стеклянном взгляде подростка. Фитцжеральд ладонями обнял его голову и, окунувшись в глубину взгляда опрашиваемого, отправился в поход по его рассудку. Если внешняя оболочка представляла тихую драму, то внутренний мир разума походил на громкий ужас.

«Раскрой мне свои тайны, Гарри!!! — он пытался докричаться до него. — Кроме тебя и меня никто не узнает о них, — стоя у решеток сознания пациента, детектив не мог пройти дальше без его разрешения. — Гарри покажи мне, где дверь?»

Юноша ходил вдоль стальных прутьев, не произнося ни звука.

— Послушай, — Фитцжеральд, находясь по другую сторону, не отставал от него, — я единственный кто может тебе помочь.

— Я в порядке, — безразлично сказал пациент. — Спасать других уже поздно.

Детектив схватил его за ворот и с видом свирепого зверя скомандовал:

— Покажи мне!

Юноша обдумывал — стоит ли посвящать незнакомого человека в свои кошмары. Пересилив себя, выдавил:

— Ну, пойдем, — словно бросая вызов, юноша провел его сквозь решетки.

Они будто летели в бездну, крича во все горло, с неимоверной скоростью проваливаясь во мрак неизвестности. Страх смерти, страх боли, страх неясности… Всего лишь страх, а реальностью предстала твердой поверхностью, но ни боли от приземления, ни спада напряжения от полета не замечалось — полное отсутствие чувств.

— Проведи меня по реке, по которой ты убежал.

Подросток кивнул головой, и под ногами начала набираться талая вода.

— Гарри, ты мне сказал, что она была холодной.

— Мне так показалось… — он помедлил, напрягая воспоминание. — Может она была холодной из-за них?