Константин Бушуев - Забыть Веронику

Константин БУШУЕВ

ЗАБЫТЬ ВЕРОНИКУ

Детективный роман

Глава 1, написанная участковым

Один человек попросил меня написать книгу о прошлогодних событиях. О тех событиях, в результате которых моя относительно счастливая и вполне благополучная жизнь пошла наперекосяк. Старая-престарая истина: что имеем — того не ценим.

Причем он не просто написать попросил, он еще и озвучил требования, которым должна соответствовать книга. Главное требование — правдивость. Я пообещал, что учту его пожелание, и обещание свое намереваюсь сдержать.

Долго думал, какой момент взять за отправную точку. В итоге решил, что правильнее будет начать повествование с семнадцатого мая прошлого года. С предпоследнего свидания с Ксюхой. До крайней нашей встречи тогда оставалось всего шесть дней…

Стоял на удивление теплый для середины мая день, она открыла все форточки, и по квартире гулял слабый ветерок, пахнущий весной и свежестью. Прикрывшись одеялом до середины живота, я лежал на помятой простыне и ел одну за другой ягоды черешни, которые клала мне в рот Ксюха, сидевшая рядом в весьма фривольной позе. Самую сокровенную часть ее женского тела скрывала только большая эмалированная миска с черешней, которую она поставила на внутреннюю сторону бедра и придерживала одной рукой. Из одежды на ней не было ничего, кроме моей форменной рубашки, застегнутой на две пуговицы.

Обсасывая очередную косточку, я подумал, что вот эта трогательная мизансцена наверняка является неким стандартом, шаблоном, образцом поведения, которое наше подсознание велит выполнять снова и снова. Натруженный мужчина расслабленно лежит и отдыхает после любовных ласк, а удовлетворенная полуобнаженная женщина сидит рядышком и кормит его какими-нибудь плодами. И обязательно, чтобы это все происходило при дневном свете, ну или хотя бы в сумерках, но никак не при искусственном освещении. Пришедшая в голову мысль так заинтересовала меня, что я начал вспоминать фильмы, в которых присутствует такая сценка. Из зарубежного кинематографа вспомнилось только одно название, зато из отечественного — целых четыре. Странно. То ли я мало иностранных фильмов посмотрел за свои тридцать четыре года, то ли кормить своих лежащих в постели мужиков любят только русские женщины…

— Ты когда о чем-то постороннем думаешь, это сразу видно по твоему лицу, — неожиданно сообщила Ксюха.

— Может быть, — лениво отозвался я. — Так из меня шпиона никто и не готовил. Ничего страшного, если посторонние, как ты говоришь, мысли на моем лице отражаются…

— Ну, не шпион, да. Но ты же мент. У хорошего мента ничего не должно быть на лице написано. Как у памятника чугунного.

— Так я же не сыщик, я участковый. Мое дело — общий порядок на куске земли поддерживать, а не в банды внедряться…

— Я тебе говорила, что в старших классах тоже мечтала пойти в милицию? — перебила Ксюха. — Тогда в России еще милиция была.

— Не говорила. А почему мечтала?

— Честно сказать?

— Честно.

— А я хотела таким образом себя обезопасить. От остальных ментов. Хотела стать одной из них. Знаешь, как бабки говорят: ворон ворону глаз не выклюет.

— Тебя что, милиционеры обижали?

— Конкретно меня — нет. А вот бате моему доставалось. Как с первой судимости началось, так и пошло-поехало…

— Да, про судимость ты рассказывала. За нанесение увечий…

— Увечий, увечий! — гневно перебила девушка. — Он, между прочим, нас с мамкой защищал. А тех отморозков никто не просил к нам в дом залезать… Бате моему благодарность бы надо было выписать за то, что в одиночку троих заезжих хулиганов отмолотил, причем без всякого оружия. А у них, между прочим, ножи были, вот так!.. А его вместо благодарности в зону на три года закинули… Мать сначала с горя запила, потом мужиков водить стала. А мне ведь тогда уже десять лет исполнилось, понимала все… «Иди, дочка, на детской площадке в соседнем дворе поиграй, там вчера качелю новую поставили, а мы пока с дядей Борей про взрослые дела поговорим», — со злостью спародировала она. — Как будто я не догадывалась, какими именно делами они заниматься будут в мое отсутствие…

За три месяца нашего тайного романа Ксюха несколько раз упоминала о своем нелегком детстве и о нелепо сложившихся судьбах отца и матери, до сих пор прозябавших в нищем, наполовину вымершем поселке неподалеку от Краснодара. Но упоминала как бы вскользь, неохотно, так что общая картина ее прошлого у меня не складывалась.