Константин Бушуев - Забыть Веронику

На улице уже почти стемнело. Воздух был теплый-теплый, совсем летний. Глубоко вдыхая, я шел через дворы и детские площадки прямо к высоченной семнадцатиэтажной махине, в которую мы со Светой въехали четыре года назад. Уже подойдя к подъезду, я увидел, как из-за угла дома выскочила незнакомая женщина средних лет с паническим выражением на лице.

— Помогите! Помогите кто-нибудь! — закричала она срывающимся голосом. Я резко остановился. Женщина кинулась ко мне.

— Что у вас случилось?

— Скорее сюда… Там… За домом… Там такое…

Я решил, что быстрее будет посмотреть самому, чем добиться вразумительного ответа от перепуганной дамы, лицо которой почему-то показалось мне знакомым. Поспешно побежал за угол и через мгновение вспомнил: так она же в соседнем подъезде живет, с двумя детьми-подростками. Я обогнул дом и вздрогнул от неожиданности. Хоть я и служил в полиции, но ведь не в уголовном розыске, а простым участковым, и не часто мне приходилось видеть мертвые тела, распластанные на газоне. А в том, что лежащая на земле женщина в бежевом халате живой быть не может, сомнений не было. Для пущей уверенности я все-таки пощупал пульс. Тело было еще теплым, но без всяких признаков жизни. По тому, как лежала мертвая женщина, как была у нее вывернута шея, нетрудно было догадаться, что причиной смерти послужило падение с высоты. Я машинально поднял голову и увидел сплошной ряд застекленных лоджий.

— Ой, какой кошмар! — взвизгнула стоящая за моей спиной мать двоих детей. — А я ведь знаю, кто это!

— Кто?

— Ой! — опять вскрикнула женщина. — Я фамилию не знаю, но они на двенадцатом этаже живут! С мужем! Вон же их лоджия, смотрите! Давайте скорее к ним! Скорее!

Взбудораженное состояние соседки передалось и мне. От волнения я даже забыл, что мне следует немедленно позвонить в дежурную часть и вызвать оперативно-следственную группу, а до приезда коллег охранять место происшествия. Вместо этого я заскочил в подъезд и помчался наверх.

Глава 2, написанная доцентом

У каждого начинающего писателя есть личный мотив, побуждающий сесть за стол и начать набирать текст. К примеру, горячее желание донести до людей свои мысли и идеи, хотя бы и бредовые. Или неуемная жажда славы и почестей. Или мечты об огромных гонорарах… Так вот: ничего подобного у меня нет. Ни деньги, ни слава не вернут мне былого счастья. И не роятся в моей голове никакие великие мысли, которые хотелось бы доносить хотя бы до одного человека…

Моим главным и единственным мотивом является Боль. Пишу о ней с большой буквы, потому что все последние месяцы она составляет основу моего существования, и на ее фоне теряются все остальные мысли, чувства и эмоции. Можно сказать, ничего иного в моей жизни и не осталось, кроме великой Боли. Мне регулярно помогают ее заглушать, но она возвращается, как только заканчивается действие очередной дозы медикаментов. А я ведь понимаю, к чему может привести каждодневный прием нейролептиков. Не хочу для себя такой судьбы, не хочу становиться «овощем». Но и нет сил терпеть Боль. Вот и хватаюсь за соломинку, ищу альтернативный способ спасти свою психику от необратимого и окончательного разрушения. Пришла в голову парадоксальная на первый взгляд мыслишка: а что, если сесть и подробно описать все случившееся? Вспомнить и описать. Во всех подробностях, во всех деталях. Чтобы частности заслонили целое. И чтобы у меня появилось ощущение отстраненности, нереальности произошедших событий. Как будто весь этот ужас случился не со мной, а с каким-то выдуманным киношным персонажем, за жизнью которого я наблюдаю, сидя в кинотеатре. Ведь когда мы смотрим фильм, в котором симпатичный нам герой испытывает ужасные моральные или физические муки, то не ощущаем же мы их на своей шкуре? Мы можем посочувствовать, можем взгрустнуть, можем призадуматься и даже всплакнуть, но это не помешает нам, завершив просмотр, приготовить вкусный ужин и с аппетитом его съесть, а на следующее утро пойти на работу и выполнять свои служебные функции… Вот в этом я и увидел свое спасение, чтобы посмотреть на себя со стороны. Знающие люди меня предупреждали, что таким путем я смогу вызвать у себя раздвоение личности… Вполне возможно. Но меня это не пугает. Уж лучше пусть случится раздвоение личности, чем ее гибель!

Элементарная логика подсказывает, что начать рассказ нужно с того страшного события, которое разделило мою жизнь на две части и которое в конечном итоге довело меня до сегодняшнего полурастительного существования. Таким событием явилась нелепая и неожиданная смерть моей жены, с которой мы прожили больше пятнадцати лет. Но тут есть одно затруднение. Дело в том, что внезапная гибель Маргариты и вид ее мертвого тела причинили мне такую мощную психологическую травму, что на несколько дней я почти полностью утратил связь с реальностью. В первый момент я просто потерял сознание, а потом, придя в себя, видел все вокруг как бы сквозь пелену плотного тумана. Перед глазами у меня мелькали хмурые физиономии людей в полицейской форме и озабоченные лица врачей, и все они задавали мне вопросы, все чего-то хотели от меня, но я не мог им ничего сказать. В тот же вечер меня госпитализировали в клинику неврозов и выписали только через четыре дня. Я даже на похоронах Маргариты не присутствовал, лечащий врач категорически отказался меня выпускать. Возможно, он был прав. Не уверен, что у меня хватило бы душевных сил пережить это мероприятие.