Маттиас Эдвардссон - Почти нормальная семья

Стелла сглотнула. От напряженных размышлений ее бровки нахмурились.

— Так вместо мамы мог бы быть кто угодно?

— Вовсе нет. На свете мало вещей, которые либо черные, либо белые. Обычно мы живем среди серых оттенков.

— Серый цвет такой скучный.

— Но ведь это не так. Серый цвет удивительный.

Стелла посмотрела на меня своими большими светлыми глазами, забралась в постель и натянула пахнувшее свежестью одеяло до самого подбородка.

— Натти-натти [4] Натти-натти ( ит . natti-natti) — спокойной ночи. , папа, — прошептала она.

Найти человека, который для тебя предназначен, — от этого голова идет кругом. Для меня не существует более явного свидетельства бытия Господа. Однако это не исключает того, что есть и другие люди, с которыми ты мог бы быть счастлив.

Мы с Ульрикой встретились в молодости, и с тех пор альтернативы не существовало. В Лунде мы оба были новичками. Поскольку мною владела наивная мечта стать актером, я стал участвовать в капустниках студенческого клуба Вермланда, а ближе к зиме там появилась Ульрика. Она была из тех, кто заметен, хотя и не стремится к этому, — сияет, не ослепляя.

Пока я боролся с прыщами и своим акцентом, выдававшим, что я родом из Блекинге, Ульрика блистала в любой студенческой компании. Я расклеивал по всему городу плакаты с надписью «Нет Европейскому союзу, нет мосту» [5] Имеется в виду Эресуннский мост, соединяющий столицу Дании Копенгаген и шведский город Мальмё. , а тем временем Ульрика стала заместителем председателя студенческого клуба и сдала все зачеты по юриспруденции.

Когда под конец года мы оказались на одной вечеринке, я собрался с духом и заговорил с ней. К моему удивлению, Ульрике, похоже, понравилась моя компания. Вскоре мы начали общаться постоянно. Могли разговаривать часами. У нас были различные взгляды на все — от книг и музыки до международной политики, но нам обоим нравилось вести споры, а в конце мы почти всегда приходили к согласию — хотя бы в том, что у каждого свои взгляды и это вполне нормально.

— Не понимаю, почему ты хочешь стать пастором, — заявила она мне еще в первый вечер. — Ты мог бы быть психологом, или социологом, или…

— Или пастором.

— Но почему?

Ульрика посмотрела на меня так, словно я добровольно попросил ампутировать себе здоровую часть тела.

— Ты из Смоланда, верно? У тебя это в крови?

— Я из Блекинге, — рассмеялся я. — И мои родители не имеют к этому никакого отношения. Помимо того, что они отдали меня в воскресную школу. Но сделали это скорее ради пары свободных часов.

Единственный раз, когда я услышал, что мой брат обратился к Богу, — это когда заболел наш отец. Семья у меня была не религиозная и не атеистическая. У моих близких отсутствовало какое-либо отношение к религии, что так характерно для нашей секулярной эпохи. О Боге вспоминают лишь тогда, когда он зачем-то понадобился.

— Я был стопроцентным атеистом, пока не поступил в гимназию. Одно время я даже входил в организацию «Революционная молодежь», цитировал Маркса и мечтал упразднить всякую религию. Но из догм с возрастом вырастаешь. Со временем разные религиозные мировоззрения стали вызывать у меня все большее любопытство.

Мне нравилось, как Ульрика разглядывает меня — словно я загадка, которую она хочет разгадать.

— А потом кое-что случилось, — сказал я. — На последнем курсе гимназии.

— Что?

— Я возвращался домой из библиотеки, когда услышал, как кричит женщина. Она стояла на краю причала, подскакивала, махала руками. Я кинулся туда. — Ульрика подалась вперед. Я рассказывал, видя перед собой эту сцену. — Ее дочь упала в холодную воду. Еще двое детей стояли рядом с ней на причале и тоже кричали. Подумать я не успел. Кинулся в воду.

Ульрика охнула, но я покачал головой. Я вовсе не собирался изображать из себя героя.

— И тогда что-то произошло. В тот момент, когда мое тело рассекло воду. Я не понял, что это было, но теперь я знаю. Это был Бог. Я почувствовал его.

Ульрика задумчиво кивнула. Она не осуждала меня, но и не готова была принять мой рассказ. Сохраняла нейтралитет. В хорошем смысле.

— Словно яркий свет зажегся в темной воде. Я увидел девочку и схватил ее. Никогда еще я не чувствовал себя таким сильным и решительным, и ничто не могло помешать мне спасти этого ребенка. Мне даже не пришлось сильно напрягаться. Нечто сверхъестественное позволило мне вытащить девочку на пирс и вернуть ее к жизни. Мама и ее младшие сестренки стояли рядом и кричали, когда изо рта у девочки потекла вода и она очнулась. В то же мгновение Бог покинул мое тело, и я снова стал самим собой.