Маттиас Эдвардссон - Почти нормальная семья

— Какая чудовищная история! Понимаю, что теперь ты держишься с девушками осторожно.

Крис кивнул:

— А дальше будет еще ужаснее. Линда пошла в полицию и заявила на меня. Обвинила во всяких диких вещах. До сих пор тяжело об этом думать. Она утверждала, что я избивал и насиловал ее. Это был полнейший абсурд.

— Ах, черт! — вырвалось у меня.

— Меня вызвали на допрос, мне пришлось выслушать про кучу извращений, которым я ее якобы подверг. Самый тяжелый период в моей жизни! В какой-то момент я даже опасался, что ее план удастся. Казалось, следователи ей поверили. Я чуть было не попал в тюрьму как садист и насильник. Моя жизнь была бы загублена навсегда.

— Ах ты черт!

Ничего другого мне не удалось из себя выдавить. Крис выглядел напуганным, словно на него снова нахлынуло прошлое, и мне стало стыдно за свои мысли, что он мог подмешать мне какую-то дрянь. На самом деле я не совершила никакой ошибки. Жизнь научила меня видеть в каждом мужчине потенциального насильника. Обжегшись на молоке, дуешь на воду. Мне вроде бы не должно быть стыдно — но, увидев страх Криса, я не могла справиться с этим чувством.

— Через некоторое время мы с новой девушкой тоже расстались. Она уверяла, что находится на моей стороне, но я заметил, что она начала сомневаться. Наверное, неправильно ее осуждать — откуда она могла точно знать, правда все это или нет? Но я не могу быть с женщиной, которая считает, что я в состоянии сделать ей больно.

Его голубые глаза подернулись пеленой. Мысли носились у меня в голове, как перепуганные птицы.

— Поэтому я живу один и немного опасаюсь девушек, — с грустной улыбкой сказал Крис. — Пройдет время, прежде чем я снова смогу кому-нибудь доверять.

— Понимаю.

Он тяжело вздохнул и опустил голову. Рефлекторно я положила руку ему на колено. Его тепло передалось мне и разлилось по телу. В глазах у него блеснули слезы.

Не знаю, что я в тот момент думала. Наверное, мне было просто жаль его. От алкоголя мозги мои превратились в пюре.

— Послушай… — проговорила я и обняла его за шею.

Когда он поднял лицо, я потянулась к нему и поцеловала его.

— Не надо, — пробормотал он и оттолкнул меня.

Я отпустила его. Что мне вдруг взбрело в голову?

— Не так, — проговорил он. — И не сейчас.

Мне хотелось провалиться сквозь землю.

— Думаю, тебе лучше поехать домой, — сказал Крис, нажимая на кнопки своего мобильника. — Я вызову тебе такси. Где ты живешь?

Как глупо получилось! Я не могла поднять на него глаз.

Сказав адрес, я поковыляла в прихожую, пока он звонил. Увидев свое отражение в зеркале, я невольно прищурилась. Вид у меня был такой, словно я и до дому не доберусь без посторонней помощи.

В мобильнике меня ждало новое сообщение от Амины.

Что происходит? Где ты???

Еду домой, — ответила я.

Крис проводил меня на улицу и обнял на прощание. Объятие получилось сдержанным. Я была уверена, что больше никогда его не увижу. Сидя в такси, я ругала себя за то, что дала ему свой настоящий адрес.

Сегодня на Микаэле Блумберге новая рубашка, синего дельфиньего цвета, с белыми пуговицами и закатанными рукавами, в нагрудном кармане — небрежно скомканный платок.

Он наклоняется над столом с невероятно широкой улыбкой:

— Я очень хочу, чтобы ты встретилась с мамой. Нам нужно переговорить — всем втроем.

— Это невозможно, — отвечаю я.

От одной мысли у меня поджилки трясутся.

— И что, по-твоему, я должен ей сказать? — спрашивает Блумберг. — Что ты не хочешь видеть собственную маму?

Само собой, я хочу. Хочу больше всего на свете. Но Блумбергу этого не понять.

— Скажи как есть. Я не могу.

Он тяжело вздыхает.

— Или можешь солгать, — предлагаю я. — Ты наверняка сумеешь придумать убедительную ложь.

Адвокат качает головой:

— Я знаю Ульрику много лет.

— Я в курсе. И ты ведь довольно хорошо ее изучил, не так ли?

Блумберг замирает. Не в первый раз я бросаю такой намек — да и не в последний. Пусть ломает голову. Незнание — сила.

— Маргарету Ольсен ты тоже знаешь? — спрашиваю я.

— Ну, в каком смысле — знаю… Она ведь…

— Профессор.

Он вздрагивает, делает раздраженное лицо.

— Лунд — маленький…

— Поселок.

— Город, — отвечает он. — Лунд — маленький город.

— Она тоже думает, что я виновна?

— Что? Кто?

— Маргарета Ольсен. Она так думает?

— Об этом я не имею ни малейшего понятия, — отвечает Блумберг. — Да и какое это имеет значение? Плевать, что народ думает. Для нас важно вызвать у суда обоснованные сомнения.