Маттиас Эдвардссон - Почти нормальная семья

— Я понимаю, что Маргарете тяжело смириться с этой мыслью, но ее сын психопат. Вернее, был психопатом. Крис был психически болен.

Я ничего не ответил. Имея многолетний опыт общения с самыми разными людьми, я знал, что молчание нередко вытягивает ответ. Молчание требует реплики. Молчание напрягает, его хочется прервать. Люди желают выговориться, многие просто мечтают об этом — стоит только показать, что готов их выслушать.

Первые два года все шло хорошо, рассказала Линда. Во всяком случае, она так думала. Уже задним числом она поняла, что и раньше их отношения нельзя было назвать безоблачными: тайны, предательство, измены. Однако прошло не менее двух лет, прежде чем благополучный фасад начал рушиться.

Когда они познакомились, Линда была очарована. Крис Ольсен был хорош собой, обаятелен, умен и общителен. Из бурной страстной влюбленности вскоре выросла любовь с планами на будущее. Слишком поспешно, как она теперь понимала. Вероятно, она могла бы вовремя заметить первые тревожные сигналы, если бы ей удалось трезво оценить ситуацию.

— Не обвиняйте себя, — сказал я. — И сердце, и голова могут быть хорошими помощниками. Но только задним числом понимаешь, на какие дорожки не стоило ступать.

Она улыбнулась. Несмотря на то что она явно что-то скрывала, мне она начинала нравиться — ее неприкрытая наивность и острое желание, чтобы ее поняли.

— Кода он впервые меня ударил, я поклялась себе, что больше этого не допущу. Я просто не из таких женщин. Даже не знаю, сколько раз я давала себе эти клятвы.

— Никто не определяет себя как «такую женщину».

Она кивнула. Улыбка исчезла, глаза затуманились.

— Это звучит абсурдно, но Крис во многом был замечательным человеком. Когда не дрался. Каждый раз я думала, что это в последний раз, что этого больше не повторится. Что я должна уйти. Но потом все начиналось заново, и во мне опять загоралась надежда. Может быть, на этот раз все будет по-другому. Если только я дам ему шанс. Глупо, правда?

— Вовсе нет.

Я верил ей. Мне довелось слышать немало рассказов других женщин, оказавшихся в такой же ситуации.

— Сам я не могу себе этого представить, но в своей работе мне часто приходилось встречаться с мужчинами, склонными к насилию. И я понимаю, что это лишь одна сторона их личности. Ни один человек не может быть только хорошим или только плохим.

— Я легко могла бы уйти, — проговорила Линда и провела мизинцем под глазами. — Никогда себе не прощу, что я этого не сделала. Не могу больше считать себя тем человеком, которым была раньше. Вы представить себе не можете, какой это ужас — когда рушится твое представление о самой себе.

Она была совершенно права. Этого я представить себе не мог. Во всяком случае, тогда.

— Но Крис — негодяй, который заслуживает того, чтобы гореть в аду. То, что он сделал со мной… Об этом вы можете прочитать в полицейском протоколе. У меня нет сил еще раз все это рассказывать. Все равно это уже не имеет значения.

— Ради Маргареты…

— Мне нет до нее дела. Я не сожалею, что Крис умер.

Взгляд ее был холоден как лед. Было очевидно, что она говорит это очень серьезно, — впервые я подумал, что она, возможно, все же причастна к убийству. Может быть, преступников несколько? Может быть, она наняла киллера?

— И я нисколько не удивлена.

И снова я использовал молчание как стратегию, выжидая, когда она продолжит.

— С ней он наверняка проделывал то же самое.

Я изо всех сил сдерживал любопытство, сложил руки и смотрел на нее, но на этот раз продолжения не последовало. Линда сжала губы и устремила взгляд в окно.

— С кем? — спросил я наконец.

— Со Стеллой. С той, которая его убила.

Что она имеет в виду? Откуда ей известно имя Стеллы?

— Она всего лишь подросток. И она сделала то, что я должна была сделать давным-давно.

Я не мог отогнать от себя эту картину. Блестящий нож, которым наносят удар за ударом. Красивая улыбка Кристофера Ольсена, сменяющаяся гримасой боли. Оглушенный, я пытался исключить из этой сцены лицо Стеллы. Все это просто не может быть правдой.

— Почему вы так говорите? — выдавил я из себя.

— Что именно?

— Что его убила Стелла?

Линда с удивлением взглянула на меня:

— Ведь ее за это арестовали.

— Вы ее знаете?

Она покачала головой:

— Но я надеюсь, что ей удастся выкрутиться.

Я буквально лишился дара речи. Неужели правда, что Кристофер Ольсен напал на Стеллу или подверг ее каким-то издевательствам? Тогда почему она ничего не рассказала полиции? А что, если во всей этой истории Стелла является настоящей жертвой?