Наталия Антонова - Золотая удавка

– Об этом мы наслышаны, – вздохнул Наполеонов, – да только вам, гражданин Порошенков, как эрудиту, должно быть понятно, что вы – не император и всех денег вашего дяди не хватит на малую частицу комплекса, который вы вознамерились строить.

Мирон зло мотнул головой:

– Это не ваше дело.

– Евгения не была вашей женой, – заметила Мирослава.

– Не была, ну и что?! – Он попытался испепелить ее взглядом.

Но Мирославе все взгляды были как с гуся вода, она продолжила:

– Но вы хотели, чтобы она была вашей, и только вашей.

– Что?! – взревел он.

Не замечая его воплей, Мирослава договорила:

– А она хотела Верещака, и поэтому вы ее задушили.

– Ложь! Гнусная ложь! – Мирон вскочил со стула и затопал ногами. – Ложь!

Два оперативника едва усадили его на место.

– Никакая это не ложь, вы уговорили свою сестру разыграть родных. Хотя представление предназначалось только вашему дяде. Вы сумели внушить кузине, что ее отец настолько испугается ее мнимой смерти, что, обретя ожившую дочь, согласится на ее свадьбу с Верещаком.

– Нет!

– Но в ваши планы свадьба Евгении с Адамом не входила. Вы намеревались заставить ее стать вашей женой. Каким образом? Точно не знаю, но скорее всего вы надеялись вырвать у нее клятву, угрожая ей смертью. Однако что-то пошло не так, и вы ее задушили.

– Нет! – Мирон сжал кулаки так, что костяшки его пальцев побелели. Потом он закрыл лицо руками: – Нет! – и замолчал.

За несколько минут молчания он пережил всю свою жизнь, и особенно отчетливо перед ним встали события последнего времени.

Он хорошо помнил тот день, когда ему удалось подговорить кузину притвориться задушенной.

Про себя он думал, что у дяди – слабое сердце, это убьет его, и они с Женей смогут получить свои деньги.

А Евгении говорил, что ее отец так перепугается, что согласится взять в зятья циркача.

Она сначала сомневалась. Но девушке так сильно хотелось выйти замуж за Адама Верещака, что она согласилась рискнуть здоровьем отца и припугнуть его как следует.

Дальше все пошло по их плану.

Вернее, по его плану. Выстроив алиби, он вместе со всеми поднялся к сестре и нашел ее якобы мертвой. Потом ему удалось, выпроводив всех, остаться ненадолго с ней наедине.

Он подошел к кровати, склонился над девушкой и, улыбаясь, стал затягивать чулок на ее шее. Он улыбался, глядя в ее перепуганные глаза, и шептал:

– Поклянись страшной клятвой, что станешь моей женой.

– Нет, – хрипло вырвалось из ее сдавленного горла, – пожалуйста, нет, ты обещал…

Евгения хваталась за чулок, но ее пальцы с него соскальзывали.

– Клянись! Иначе тебе – конец! – шипел он и, не осознавая того, что больше стягивать удавку нельзя, душил ее по-настоящему.

И уже потом, глядя на ее выкатившиеся глаза, он все еще не понимал, что она мертва, и лишь через несколько мгновений ужас сковал его. И дальше он действовал как сомнамбула.

– Я любил ее, – проговорил он тихо.

– Вы убили ее.

– Я не хотел! Клянусь, не хотел! Так вышло…

– Вы планировали убийство с самого начала.

– Нет!

– Тогда зачем, взяв паспорт своего однокашника, вы поселились в гостинице?

– Я хотел видеть Женю.

– Чушь!

– Вы выкрали туфли Адама, чтобы свалить убийство на него.

– Нет, да, я взял его туфли, но я сам еще тогда не знал зачем.

– Так ли?

– Да! Я послал дискету Верещаку, чтобы он порвал с Евгенией!

– А может быть, затем, чтобы Верещак разозлился и примчался выяснять отношения? Тут бы вы его тепленьким и сдали полиции.

– Нет, еще раз говорю вам – нет! Я не хотел убивать Женю! Это вышло случайно!

Следователь положил перед задержанным листы:

– Прочитайте, прономеруйте каждую страницу и распишитесь.

Порошенков подписал все, не читая.

Зазвонил телефон на столе следователя.

Сняв трубку, Наполеонов спросил:

– Что? Адвокат прибыл? Ну, что ж, пусть побеседуют.

При обыске в комнате Мирона были обнаружены женские трусики и прядь волос.

Экспертиза установила, что трусики и волосы принадлежали Евгении Бельтюковой. Волосы скорее всего были срезаны с неживой девушки.

– Бедная Евгения, – пожалела дочь миллиардера Мирослава, – ей настолько сильно хотелось выйти замуж за Адама, что она совершила опрометчивый шаг и сама подыграла Мирону, потеряв в итоге жизнь.

– Уж не будешь ли ты утверждать, что Бельтюкова любила Верещака? – неожиданно ощетинился Шура.

Мирослава пожала плечами.

– Любовь бывает разной, – тихо проговорил Морис, – вот древние греки…