Максим Бондарчук: Закат на Авеню Монтень [СИ]

В зале стояла гробовая тишина.

— Общественные организации обрывают мой телефон, угрожают судом, требуя навести на улице порядок. Поэтому я требую от вас, наконец, оторвать ваши задницы от кресел и заняться вашими прямыми обязанностями. Да будет вам известно, что по итогам этого расследования и его окончательных результатов будут приняты некоторые кадровые рокировки, а кое-кто может и вовсе лишиться своих званий.

Он снова пробежался взглядом по присутствующим.

— Это дело курирует мадам Дюпон. Наверняка многие из вас уже наслышаны о ней, а кое-кому, — он перевел взгляд на меня, — уже выпала честь познакомиться с ней. Не хочу вдаваться в подробности, но скажу одно: халатности вам никто не простит, второго шанса никто не предоставит. Поэтому с этого момента включайтесь в работу на полную мощность. Никаких отговорок, никаких больничных и выходных. Работа для вас на первом месте и результат не должен заставить себя ждать.

По кабинету растеклась волна негодования и ропота, но Бюжо был непоколебим.

— Вы все слышали, а теперь приступайте к своей работе.

Совещание было окончено. Люди стали потихоньку выходить из кабинета. Я хотел было последовать вслед за ними, как вдруг чья-то рука опустилась на мое плечо.

— Останься, пожалуйста.

Вскоре дверь в кабинет закрылась, и Бюжо с тяжелым выдохом сел за стол. Он выглядел уставшим: его глаза были красными, а кожа на лице напоминала смятую бумагу.

— Как прошел вчерашний вечер?

— Дерьмово.

— Да, я тебя понимаю. Вчера я разговаривал со своим начальством. Они дали Дюпон карт-бланш. Теперь она вольна делать все, что посчитает нужным. Она может зайти в кабинет ко мне, к тебе, она теперь имеет доступ к личным делам и другим архивным документам. Она взялась за дело очень серьезно и не успокоится пока кого-нибудь из нас не отправит в отставку, или, еще хуже того, в тюрьму.

Он замолчал. Его глаза, словно загнанные в западню животные, метались из угла в угол, пытаясь найти выход.

— Скажи мне честно, Дидье, ты нарочно пристрелил Фукко?

Я молчал.

— Ты нарочно убил Фукко!

На этот раз тон был в несколько раз выше.

— Нет. Я уже говорил об этом.

— Надеюсь, это действительно так.

Бюжо не верил мне — это читалось в его глазах, но и я был в таком же положении. Мы оба были в таком положении, когда только слово отделяло нас от тюремной камеры.

— Она сейчас придет сюда. Не глупи, Дидье, если на тебе что-то есть, лучше сказать сразу.

Он встал из-за стола, подошел ко мне и легонько похлопал меня по плечу, затем пройдя еще несколько шагов, скрылся за дверью.

Вскоре, где-то далеко на коридоре, мой слух уловил коротенькие звуки «щелчков». Такие, которые возникают при ударе тоненького каблука об пол. Они становились все ближе и четче, пока, наконец, не застыли возле входной двери.

— Доброе утро, комиссар Лефевр. Очень рада, что вы здесь.

Я встал и посмотрел на нее. Она была совершенной другой, не такой, какой я запомнил ее в прошлый раз. Ее волосы были прямыми, как натянутые струны, а фигура, обтянутая в строгий синий костюм, так и норовила вырваться наружу. Несмотря на свой уже не девичий возраст, ее грудь, ноги и другие привлекательные места вызывали только восхищение.

— И я тоже рад вас видеть.

Она широко открыла глаза от удивления.

— Правда? Вы не врете.

— Нет.

— Мне очень приятно.

Она не скрывала своего восхищения, видимо, подобные слова ей еще никогда не приходилось слышать.

— Все это конечно хорошо, мсье Лефевр, но сути нашего разговора вряд ли изменит, — она зашла за стол и легонько опустилась на шикарное кожаное кресло. — Я ознакомилась с вашим личным делом и, знаете, была очень сильно удивлена. За все свое время работы я не встречала таких людей как вы, точнее говоря, таких как вы на бумаге.

Дюпон раскрыла толстенную папку и, не отрываясь от разговора, начала перекидывать страницы.

— Вы прям герой со страниц хорошей книги, без страха и упрека. Более двадцати лет безупречной службы, десятки громких дел были раскрыты под вашим началом, а уж сколько преступников было вами посажено в тюрьму просто не счесть. Забавно все это. Ваше личное дело напоминает мне еще одно такое же.

— Вы говорите сейчас про свое.

Она подняла глаза и странно посмотрела на меня. Этот взгляд был холодным, и на секунду мне показалось, что Дюпон хотела что-то сказать в ответ, но через мгновение передумала.

— Мы можем поговорить неформально, комиссар?