Мария Спасская - Девять жизней Николая Гумилева

— Олег Иванович! Здесь ужасная давка, я не могу пройти!

— Подождите минуту, сейчас выйду, — откликнулся Полонский.

Он и в самом деле вышел на улицу и, то и дело отвечая на рукопожатия коллег-журналистов, провел Белоцерковскую за барную стойку и усадил рядом с собой.

— Лада Валерьевна, имейте в виду, я собираюсь к вам апеллировать, — предупредил он, сосредоточенно хмурясь и вглядываясь в зал. — Вы уж меня не подведите, расскажите все как есть.

— Постараюсь быть объективной, но ничего обещать не могу, — без энтузиазма откликнулась Белоцерковская.

В зале становилось шумно — возбужденные журналисты все громче и громче переговаривались между собой, обсуждая предстоящее действо. О пресс-конференции было известно только то, что Полонский собирается стереть в порошок своего хорошего друга, бывшего родственника академика Граба, непотопляемого сотрудника пресс-службы управделами президента Сергея Меркурьева. И завертелось все вроде бы из-за какой-то девицы, работавшей под началом Полонского. И вроде бы обвиняют эту девицу в пособничестве в убийстве не кого-нибудь, а самого академика. Кто-то позвонил Меркурьеву, советуя как можно скорее приехать, и слух о том, что вот-вот нагрянет тот, кого планируют смешать с грязью, стремительно разнесся среди журналистской братии. Накал страстей нарастал. Представители массмедиа ликовали в предвкушении сенсации. Без двух минут шесть Полонский поднялся во весь рост, вскинул руку, призывая к тишине, и, так и не дождавшись, прокричал:

— Ну что же, друзья, мы собрались здесь, чтобы прояснить кое-какие вопросы в деле зверски убитого академика Граба. Сенсационная новость о его страшной гибели этим утром облетела все новостные каналы и издания. Журналистам известно об убийстве немного, и я бы хотел добавить к уже имеющимся сведениям еще несколько интересных фактов. Ни для кого не секрет, что хорошо всем известный Сергей Меркурьев когда-то был женат на дочери убитого академика. Но очень немногие знают, что Серафима Викентьевна Граб и после развода поддерживает самые тесные отношения с господином Меркурьевым, доверив ему присматривать за престарелым отцом, ибо сама она переехала жить на Запад. В июне две тысячи семнадцатого года Серафимой Викентьевной Граб в испанском местечке Сан-Хосе была куплена вилла стоимостью в миллион семьсот тысяч евро. Часть денег — двести тысяч — была внесена сразу, а оставшиеся полтора миллиона евро перечислены на счет продавца нынешним утром. Причем перечисление осуществил господин Меркурьев.

Полонский сделал выразительную паузу и продолжил:

— Это вступление. Теперь основная часть. Дело в том, что, несмотря на свои девяносто два года, академик Граб вовсе не собирался умирать. Его пользовали самые лучшие лекари этой страны и зарубежья, и, по оценке семейного врача, Викентий Павлович мог прожить еще лет пять, а то и десять. Но дочь академика не собиралась ждать так долго, ибо хотела жить здесь и сейчас. Проблема казалась неразрешимой, пока за дело не взялся господин Меркурьев. Он придумал многоходовую комбинацию, первым шагом в которой было доскональное изучение личности бывшего свекра. К примеру, откуда у академика Граба взялись сокровища абиссинских негусов, которые тот тайно сбывал на черном рынке? И почему квартиру Граба неоднократно пытались ограбить эфиопские парни, героически молчавшие на допросах в полиции?

На телах эфиопских грабителей имелись определенные знаки, которые позволили предположить, что эти люди относятся к секте людей-леопардов. Хороший знаток истории, в том числе и истории Эфиопии, Сергей Меркурьев как-то присутствовал на допросе задержанных и предположил, что люди-леопарды пытаются найти в квартире Граба припрятанную гемму царицы Савской, и парни не стали это отрицать. Изучая прошлое старика, Меркурьев понял, что Граб — никакой не Граб, а назвавшийся именем одного из умерших заключенных надзиратель из Дубравного лагеря в Мордовии лейтенант Бурсянин, завладевший абиссинскими сокровищами и священной геммой царицы Савской, без которой Эфиопия пришла в упадок. И Меркурьев придумал продать бывшего тестя абиссинским борцам за возвращение геммы на родину.

Эфиопы уже сомневались, а действительно ли старик — обладатель геммы? Ведь они очень тщательно искали в его доме, но не нашли. Так, может быть, гемма не у него? В предисловии к недавно вышедшей книге «Палач мордовских лагерей» академик Граб написал, что идея создания романа родилась у него в июне две тысячи семнадцатого года. Родилась она не случайно. Чтобы доказать эфиопам, что академик Граб — это бывший Палач, Меркурьев надоумил Викентия Павловича написать автобиографический роман, в котором академик объявил Бурсяниным другого человека — лагерного врача Завьялова, эмигрировавшего в Канаду. Старик ухватился за эту идею, ибо боялся ищущих гемму эфиопов и хотел пустить их по ложному следу. Сергей же Меркурьев прекрасно понимал, что родственники оклеветанного так этого не оставят и приедут в Петербург разбираться. Но их приезд тоже входил в планы Меркурьева, задумавшего морально сломить академика и вынудить отдать гемму эфиопам.