Евгения Михайлова - Струны черной души

Но психика женщин очень мобильна, она может приспособиться к внешним изменениям, другим ощущениям, щадящим прикосновениям открытой и позитивной среды. И следствие станет причиной.

Когда я довела свою внешность до совершенства собственных представлений, именно она стала моей печатью, вытеснив клеймо позорного во всех глазах прошлого.

Одно дело убийца, которая смотрит, пахнет, выглядит и даже дышит, как убийца.

Другое — уверенная в себе, ухоженная, в меру доброжелательная, в меру высокомерная женщина.

Это мера ее красоты. Это царство ее власти, влияния на восприятие других людей.

Может, я что-то преувеличиваю, но на меня стали смотреть по-другому даже эти истуканы в разных службах. А бывшие знакомые, в глазах которых я сначала видела только испуг, затаенное презрение и острое любопытство, — они стремительно менялись при встречах. Мои натянутые нервы ловили малейшие выражения в глазах, в движениях, в интонациях.

Я стала роковой женщиной с непостижимой тайной, с никому не понятным, но притягательным в своей порочности опытом.

Никто точно не знал, что тогда произошло со всеми нами, но по реакциям именно женщин я понимала: они готовы видеть во всем исключительно страсть. Сгорали от нетерпения услышать подробности. А содружество женщин — родина сплетен и, стало быть, источник новой репутации.

Вот так.

Там, где другие просто причесываются, меняют гардероб, млеют под руками массажисток и косметичек, я поднималась по ступенькам своей полноценности. Поднималась из глубокого подвала униженности и рабства к вершине своей независимости.

Я испытывала удовлетворение от сознания своей значимости в самом мелком контакте. От мимолетного превосходства, примет добровольного подчинения окружающих.

Объясню, в чем разница между тем, что понимала и чувствовала я на территории новой свободы, и теми смешными радостями, которые могла ощущать счастливая домохозяйка Ита.

Она, почти посторонний для меня сейчас человек, была способна утешаться женским тщеславием, наслаждаться завистью подруг, балдеть от мужского поклонения.

Я, Соколовская из рабочего барака, вернувшаяся домой, плевать на все это хотела. Не было на свете человека, который мог бы заставить меня вздохнуть взволнованно, радостно или горестно. Я просто ощущала, как крепнут силы, и ждала часа их употребить по назначению.

Мысль воспользоваться чьей-то рекомендацией в поисках хорошего юриста, программиста или частного детектива я отвергла сразу. Никаких советов, никакой утечки информации, никакого влияния, ничьих услуг.

Абсолютное недоверие как единственный способ торговли и битвы с судьбой. И придется положиться только на интуицию. Она спасала меня даже в моменты групповой расправы и самой откровенной опасности.

Днем я занималась выбором новой квартиры, собой, присматривалась к возможным вакансиям. Ночью изучала рынок специфических услуг.

На очень скромном сайте этого частного детектива я задержалась по нескольким причинам, решительно забраковав десятки подобных.

Очень сдержанный текст, ни одной грамматической ошибки, есть слова, которые выдают начитанного человека. На маленьком фото, видимо, для паспорта, человек, так же мало похожий на сыщика, как я сейчас на убийцу. И я не почувствовала того отторжения, которое во мне стали вызывать люди в своем большинстве. Оно может возникнуть при непосредственном знакомстве, тогда просто продолжу поиск.

Я просто готова соскочить в любой момент, чуть что пойдет не так.

Первый раз я поговорила с частным детективом Сергеем Кольцовым по телефону, купленному на рекламной распродаже одного оператора, где к телефону дарили бесплатную симку. Поговорила, задавала очень продуманные вопросы, запоминала дословно ответы.

Я даже имени своего не назвала. Ни одной документальной детали. Просто обозначила условную суть. Затем неопределенно пообещала перезвонить, когда приму решение, и выбросила телефон, предварительно уничтожив симку.

После разговора искала другие варианты, занималась своими делами и ни на минуту не прекращала анализ того разговора.

Наконец, я сказала себе: «да».

А встречу назначила уже в новой квартире. В новостройке тихого зеленого района Юго-Запада, где никто никого не знал и, что самое приятное, никто к знакомству и общению не стремился. А на своей площадке я вообще была единственной собственницей.