Алла Полянская: Когда ад замерзнет

— Эта штука стоит столько жизней… — Игорь принялся гундосить о морали, так я и знала. — Уму непостижимо, он убил четверых из-за нее. А сколько до этого?

— Эта вещь не виновата, что люди такие уроды.

Я понимаю, что нам оставил неизвестный пока Мастер. Он оставил нам каплю своего вдохновения, желая украсить мир и жизнь людей, дело ведь не в золоте и камешках, а вот в этих очень живых лошадях, в четырех ландышах, которые удерживают карету, совсем как настоящих, и вот в этих крохотных уздечках, попонках, в движении, в собственно красоте.

А люди видели только бриллианты и стоимость на аукционе.

— Как ты могла принять эту вещь за ширпотреб? — Игорь осторожно трогает пальцем карету. — Ну, ясно же…

— Кому ясно, тебе? — Я злюсь, и больше, конечно, сама на себя. — А я тогда была в стрессе и ужасе, да и вообще: как я могла понять, я что, каждый день с драгоценностями дело имела? Вот ты бы предположил на моем месте, если бы тебе такую штуку подарил опухший от синьки чувак, просто взяв ее с полки серванта в убогом флигеле?

— Ладно, не злись, ты права. И я это заберу. — Игорь протягивает руку к карете. — Это теперь улика.

— Никакая это не улика. — Рита, видимо, до сих пор сердится. — Каким боком это улика? Вещь была подарена Линде ее хозяином. Митрофановна нашла ее, а не украла — да, найденный клад принадлежит государству, но Линда как раз добросовестный приобретатель, я у юриста узнавала.

— Но хранить это в коробке с елочными украшениями…

— Это другое дело, завтра поедем и откроем в банке ячейку. — Рита берет мужа за руку. — Поехали, нам на работу, а Линде нужно отдыхать. Тетя Лутфие, вы побудете с ней?

— Конечно, я понаблюдаю.

И они уходят, а я прячу игрушку в коробку — не знаю, как будет дальше, но без решения суда отдавать я ее не планирую.

— Все, Линда, сейчас приберемся тут, и готово. — Миша заметно воспрянул духом. — Тетя Лутфие, я…

В дверь снова стучат, и на этот раз я сама открою.

Или не открою.

В глазок видна женская фигура, но Рита права, мне нужен глазок получше. А, была не была, в квартире Миша-старший, чего мне бояться. Видимо, опять кто-то из соцслужбы явился, и это очень не вовремя.

— Добрый день. — Женщина смотрит на меня немного испуганными черными глазами. — А Мария Дмитриевна…

— Жива и здорова, могу дать адрес.

— Нет, я просто у нее хотела спросить, но раз вы теперь тут живете… я к соседке вашей пришла — Лутфие Алимовна, может, вы знаете? Дома ее нет… мне написала некая Рита Панкова, это не вы?

— Нет, но я ее знаю.

— Ну, вот… она мне написала, и я приехала, а там, дома, нет никого, и я…

Ну, Рита, везде справилась.

— Тетя Лутфие, тут ваша Эльмира пришла.

В комнате звякнул о пол жестяной совок.