Алла Полянская - Когда ад замерзнет

Рыжий Пиджак роняет пистолет и падает.

И самое смешное — он жив. Матерится и тянется к пистолету, но напрасно.

— Я тебе говорил, что посажу в обезьянник? — Игорь Панков наклоняется ко мне. — Дай-ка…

Он бесцеремонно ощупывает мой бок и голову.

— Как по мне, ребро не сломано, просто сильный ушиб. Ну, максимум — трещина. Доктора скажут точнее. — Он помогает мне встать, комната кружит вокруг меня, и тошнота подкатывает к горлу. — Да, сотрясение точно есть. А ведь я тебе говорил…

— Ты мне говорил, что с ним все ок и он сотрудник полиции. И полюбуйся теперь на него. Он же маньяк, настоящий маньяк. Он мне все рассказывал, как убивал всех и как нас с Лилькой убьет, а у него покупатель где-то… на эту штуку.

Лилька бежит ко мне с ревом, и я сажусь в кресло — стоя мне нипочем ее не выдержать.

— Лиль… ну, чего ты, все хорошо. Просто окно разбилось, дяди пришли помочь его исправить.

Но она обхватила меня за шею и рыдает взахлеб: мама, мааамааа!

Вот черт.

— Тише, детка, тише.

Это докторша Лутфие гладит по голове Лильку, потом ее шершавая рука ложится на мою голову.

— Дорогой, ты не можешь убрать отсюда этот бедлам?

Это она Игорю говорит, и он приказывает полицейским ускориться. Рыжего Пиджака выносят, а он продолжает говорить очень плохие слова. При моем ребенке. Вот же урод. Не раз еще я напомню Панкову этого «сотрудника». И даже не два.

— Степа…

Степан сидит у стены, лицо его в крови — на голове рана очень существенная.

— «Скорая» уже едет. — Докторша ощупывает меня, заглядывает в глаза. — Легкое сотрясение, на ребре трещина. А вот молодого человека нужно в больницу на томограмму — боюсь, рана в черепе ничего хорошего ему не сделала.

В комнату проскользнула Рита.

— Вот как сказала ты мне насчет того вечера, так я Игорю сразу позвонила. — Рита с ужасом сморит на Степана. — Я поняла, сразу поняла!

— Вот и молодчина. — Докторша одобрительно смотрит на Риту. — А теперь возьми девочку и уведи ее ко мне в квартиру, вот тебе ключи, потому что Линда и молодой человек поедут сейчас в больницу.

— Ладно, я…

— А это что такое! — Игорь вырос рядом с нами, пылая гневом. — Кто тебе разрешил…

— Лучше молчи. — Рита явно не намерена уступать. — Я пока тут побуду с Лилечкой, Линде и Степану в больницу надо. Вот там и допросишь ее, это ваш полицейский косяк, и сотрудник твой.

— Ладно.

Лилька нехотя отпускает меня, и они уходят вместе с Ритой.

— И окна вели застеклить сегодня. — Рита оглядывается на мужа. — Первый этаж, и ночь впереди.

— Ладно.

А потом была больница. Степана куда-то сразу увезли, а меня вертели во все стороны, делали какие-то снимки, и в итоге оказалось, что я здоровая лошадь, а вот будь я трепетной нимфой, то удар по голове свалил бы меня куда основательнее. А трещина в ребре — это ничего, у здоровенных лошадей ничего не болит… так, все, хватит рефлексий, у меня новая жизнь и все такое.

Только Игорь вцепился в меня как клещ, и я рассказываю ему, как было дело, а он записывает на диктофон.

— Потом оформлю протоколом и подпишешь. А сейчас мне на работу надо, и…

— Куда — на работу? Меня домой отвези, только про Степана узнаем.

Игорь покачал головой.

— Попал Степа, по ходу. Он в курсе, какой у тебя паскудный характер?

— Не бойся, в курсе.

Мне сейчас на все плевать. Я выжила и обеспечила выживание Лильке. Стресс мы как-то вылечим — туфельки купим, как у принцессы, зайца нового, уток накормим до отвала, возьмем в дом полосатого котенка, на море съездим, уши проколем и станем носить серьги, перекрасимся в какой-то интересный цвет. Но мы выжили. Я выжила.

И теперь у Лильки будет нормальная жизнь.

— Степан пока в реанимации… тихо, не впадай в истерику, просто такие ранения непредсказуемы, а потому его понаблюдают, прокапают. В общем, он шлет тебе привет и говорит, что слышал все до последнего слова, так что не отпереться уже твоему врагу.

В квартире какие-то люди стеклят окна, двое полицейских в форме собирают осколки.

— Все, сиди дома и отдыхай, сейчас Риту пришлю. Позвоню только матери, чтобы ехала к нам. У нас тоже мальчишка… постарше Лильки втрое, но присмотр нужен.

Он сейчас даже где-то человекообразный, когда не орет и не угрожает мне обезьянником.

— Ты… слушай, извини. — Игорь садится на край кровати. — Я должен был насторожиться, когда ты сказала, что встретила его в магазине. А я посмеялся, и вот как вышло.

— Ничего.

Что теперь руки заламывать. Вышло как вышло, все живы.