Вера Арье - Парадокс Апостола

Тот лишь покачал головой:

— Это было бы слишком рискованно. Скажи-ка мне лучше, учитель Гаспара… Господин Филиппи, кажется…

— Который навел нас на след Энцо Кастела?

— Он самый, — подтвердил Родион. — Думаю, с ним имело бы смысл переговорить еще один раз. И вот на какую тему…

Дарио по-приятельски хлопнул Родиона по плечу и устремился к зданию префектуры, то и дело поглядывая на свои дорогие часы.

Беседа с господином Филиппи много времени не заняла.

Звонку Дарио он был рад. В прошлый раз они славно поболтали, да и часто ли старику удается пообщаться с интеллигентным господином из столицы, который знает и о политическом, и о мировом экономическом кризисе, и о грядущей реформе в сфере образования…

Помянули и прошлое, учеников его талантливых… давно, правда, дело было. С кем еще близко общался Гаспар Истрия? Да, пожалуй что не припомнит он всех-то, но вот девушка у него была, да какая — красавица Кьяра Брунетти. Только после той трагической истории с префектом Гаспар с Корсики уехал, и связь их прервалась. Но разве можно его судить, когда такое клеймо, отец — преступник!

Да-а, вот оно в жизни-то как бывает…

Что можно сказать в защиту человека, который проспал?

Проспал самую первую лекцию нового учебного года, где двадцать девять студентов факультета журналистики жаждали увидеть своего прославленного педагога. Только то, что педагог этот засиделся вчера допоздна в архивах, и засиделся не зря.

С появлением имени Кьяры Брунетти все фрагменты наконец-то сложились в симметричный узор. Связки между имеющимися фактами Родион выстроил самостоятельно, но, как профессионал, он не мог полагаться на собственные домыслы, а значит, ему предстояло найти твердые доказательства.

Пожилой архивариус в круглых очках и венце кучерявых волос положил перед ним подшивку газет и листок бумаги с паролем для входа в компьютерную систему, где хранились все публикации французской прессы за последние пятнадцать лет. Более старые издания присутствовали в виде бумажных оригиналов — их следовало просматривать вручную, чем он и занимался вплоть до закрытия читального зала. Но этот нелегкий труд воздался сторицей: Родион выяснил то, что его интересовало, и, сняв пару копий, покинул библиотеку в приподнятом настроении.

Сдирая с себя на ходу набухший от дождя плащ, он ворвался в аудиторию, где было на удивление тихо. Студенты увлеченно тыкали пальцами в свои смартфоны, явно предпочитая виртуальное общение живому.

— Что ж, я вижу, вы успешно воплощаете один из основополагающих принципов инвестигейторства: провести неделю-другую в открытых источниках, прежде чем искать живых информаторов. Но сегодня, мои будущие коллеги, речь пойдет не об этом…

Среди «коллег» преобладали девушки, хотя и без мужского пола не обошлось. Новая Сорбонна была университетом с интернациональной репутацией, почти четверть ее студентов составляли граждане других государств. Грубое современное здание сильно контрастировало с обликом того старинного университетского кампуса, где ему ранее доводилось бывать. Но работать все же здесь было приятно — светлые аудитории, просторная библиотека, исследовательские лаборатории со всем необходимым цифровым оборудованием…

Он уже почти закончил ознакомительный экскурс, когда взгляд его выхватил лицо, которое он меньше всего ожидал здесь увидеть. Чуть высокомерная посадка головы, гладкий лоб, вздернутые брови…

В голове глухо стукнуло: она.

«Она» изучала его с интересом, слегка склонив голову набок и наматывая на палец темную прядь. То ли потому, что он был искусным рассказчиком, то ли оттого, что припомнила их короткую ночную встречу на «белой» Вандомской площади…

Кое-как продержавшись до конца лекции, Родион поспешил в деканат и, прибегнув к нехитрой лжи, получил стопку личных дел всех студентов этой группы, в которой без труда отыскал единственно нужное. Имя на обложке оказалось таким же породистым, как и ее внешность. Иностранка, окончила в прошлом году известный парижский лицей и была зачислена на факультет журналистики. В будущем планировала посвятить себя освещению культурных событий: театральных и кинопремьер, концертов и вернисажей…

Родион стыдился своих действий и понимал, что ни о какой интрижке и речи быть не может. Он — профессионал, педагог, его имя в заголовках пособий и методичек, по которым ей предстоит учиться.

Да и потом — восемнадцать!