Алексей Наст - Боец

Павел завернул на стоянку у здания управления, махнул рукой знакомым оперативникам, выключил зажигание. Финал. Поездка завершена, дело сделано. Теперь он вернет ключи Мишке Соболеву и отправится домой перевести дух.

Убийство Козовского припишут, конечно, заинтересованным группировкам из Москвы, будут кивать на Южина и даже на безвольного директора гостиницы, а потом выберут нового мэра — конечно, Южина — и обо всем забудут. Была во всем этом только одна загогулина — Соболев-старший единственный, кроме Маши, кто явно знал о причастности Павла к покушению на Козовского, и он мог кому-нибудь «нечаянно» сболтнуть, тому же Мишке-дураку, а Мишка — он точно дурак, принципиальный, правильный, он начнет копать. Ему будет в кайф подловить и уличить коллегу.

Оказавшись в прохладном вестибюле управления, Павел кивнул дежурному, пошел на второй этаж. Соболеву уже сообщили, и он, выйдя из кабинета, щерил физиономию в ухмылке.

— Ловелас-отпускник навещает родные пенаты! Али соскучился?

— Ну тебя! — невольно улыбнулся Павел, хотя не хотел, пожал Соболеву руку, придерживая его за спину, вошел следом за ним в душный кабинет.

На столе Соболева лежали папки с делами, чистые листы, стояли пепельница и молчащий вентилятор.

— Сломался? — Павел кивнул на вентилятор. — Духотища.

— Греется, собака. Покрутит немного, я ему отдохнуть даю, а то сгорит, тогда я вообще здесь сплавлюсь… Как моя тачка, не угробил?

— На, возьми, жмот. — Павел бросил на стол ключи от машины. — В отличном состоянии, какую брал, такую и вернул, и бак полный.

— Какой ты примерный. А сам как, хорошо покуролесил?

— В меру.

— У вас там грохнули дядю одного видного.

— Мы уже уехали, когда стряслось. Слышал по радио.

— Кипиш там поднялся, брат ты мой! Весь город заперли, обыски, проверки на дорогах. Повезло тебе, что уехал раньше, а то бы засел.

— Повезло.

— Пообедаем вместе?

— Ужинать уже пора. Я все ехал и думал, застану тебя на рабочем месте или домой придется переться. Застал.

— Аксюшкин, козел, запахал меня совсем. Ты только ушел, а такое ощущение — год один работаю.

— Килькина припряги!

— На него где залезешь, там и слезешь. Сам любого припряжет.

— Не ной, Соболев. Во всяком деле есть свои приятные и отвратительные стороны.

— Что-то я приятных не замечаю!

— А зарплата? А льготы работникам правоохранительных органов? А ранний выход на пенсию? Эге, брат, хорошее перевешивает. Ты расслабься, как я, и все сразу станет на свои места. Так что, Михаил, бывай — пойду отдыхать дальше.

Из управления Павел завернул в продовольственный магазин, купил на ужин пластиковый стакан сметаны, биокефир и килограмм свежего фермерского творога, на десерт — две упаковки клубники. Посмеялся про себя: «И это ужин мужчины, а не помешанной на диете и стройности костистой фотомодели? Да-а, брат…»

Но было так жарко и душно, что, откровенно говоря, есть вообще не хотелось.

Он шел по улице и удивлялся своему спокойствию — волнение не проняло его до мозга костей, как это описывают в умных книгах про начинающих убийц. Он шагал усталой, расслабленной походкой к родному дому, и никто бы не подумал, что еще утром он был за тридевять земель и коварно стрелял в совершенно незнакомого человека, не сделавшего ему ничего плохого.

В подъезде пахло мочой и еще какой-то дрянью. Куда смотрит управляющая компания?

Открыв ключом дверной замок и оказавшись в темной прихожей родной квартиры, он понял, что волнение ушло на второй план из-за невыносимой усталости. Все переживания подавлялись желанием упасть на скрипучий диван и тут же уснуть.

Но сначала Павел принял прохладную ванну, поел молочного и уже потом, посвежевший, в одних трусах, рухнул на застеленный свежей простыней диван. Он закрыл глаза, но тут же снова уставился не мигая в потолок — тело ныло усталостью, но желание спать пропало.

Вот и случилось то, о чем он не мог даже помыслить еще вчера. И теперь у него появились враги. Нет, не враги — они слабее его, они его жертвы. Они жертвы, а он хищник-санитар. У него появился один враг, враг номер один, союзником которого выступала пакостная старуха Смерть.

Павел громко вздохнул и перевернулся на живот. А Маша все-таки дура. Она безропотная. Потому ее и трахал главврач психушки, когда и как ему хотелось…

И тут Павел отчетливо представил, как тот мерзяк, лысоватый очкарик с брюшком и «трепетными» волосатыми пальцами, на одном из которых тускло поблескивало обручальное кольцо, расстегнув белый халат и спустив коричневые брюки, щеря в улыбке нечистые зубы, вытащил свой вялый член из несвежих белых плавок и стал мастурбировать. А Маша тупо смотрела и ждала у двери кабинета. Член чуть увеличился. Главврач беспомощно кривил рот, пыжился, двигал рукой быстрее, а Маша не мигая смотрела на его тщетные усилия и не двигалась с места. Но вот получилось — головка стала надуваться, хотя ствол оставался вялым. Главврач тут же извлек из кармана халата хрустящую зеленую упаковку с презервативом, разорвал ее зубами, начал накатывать прозрачную резину с пузырьками и тремя шипиками. Это его возбудило — член, облаченный в резину, надулся и гордо задрался вверх. Главврач сурово мотнул головой — Маша, словно вымуштрованный солдат, подошла к нему, сама быстро стянула с себя белые ажурные трусики и запрыгнула на желтый шпонированный стол. Главврач уложил ее, раздвинул ноги, но нет, так ему не понравилось — он забросил их себе на плечи, пальцами раздвинул ее влажную, готовую к контакту вагину и быстро просунул внутрь алчный член, сразу затаив дыхание, растягивая рот в блаженной улыбке идиота. Маша скривилась от дискомфорта, ощутив в себе тугую, теплую резину, но сексуальное желание победило, и член, ерзающий в ней, начал приносить удовольствие. Она подергивалась от мощных ударов крупного тела главврача, глядя на потемневший от пыли потолок. И думала, что не так уж плохо давать без последствий даже такому гнусу, как главврач…