Сэм Борн - Праведники

Но жизнь не давала ему ни малейшего шанса забыться. Трудно даже вообразить, сколько тяжелых встреч и разговоров выпало на его долю в эти месяцы. Одним из самых непростых было свидание в больнице с Томом. Даже палата реанимации не отняла у его друга способность все жизненные события и процессы раскладывать по строго отведенным им логикой и рационализмом полочкам. Целый час Том мучил Уилла вопросом о том, как получилось, что пуля, выпущенная практически в упор, не убила его. Она прошла всего в полутора дюймах от сердца.

— Если бы я был чуть меньше ростом, — философски рассуждал Том, — я бы сегодня с тобой не говорил. Но не могу сказать, что мое чудесное везение исполнено какого-то смысла. Как и возможная смерть, кстати, не стала бы. Мы живем без смысла и без причины. Ничто не предопределено для нас и ничто — не предначертано. Это ужасно сознавать, дружище…

В первые дни Тиша и Уилл постоянно навещали Тома, но нельзя сказать, что он был им очень рад. Особенно Тише. Другое дело Бет. Когда она переступила порог его палаты, Том впервые улыбнулся, и не вымученно, а широко и счастливо, как ребенок. Бет склонилась над ним, приобняла его и шепнула, что он спас жизнь ей и ее ребенку.

— Ну что ты, ты же знаешь, я всегда рад… помочь… — смущенно бормотал Том.

Заново переживать все случившееся в те дни и рассказывать об этом Уиллу пришлось не раз и не два. Для начала он потратил несколько недель на разговоры со следователями полиции и адвокатами, объясняя им, что выстрелил в отца, защищая жизнь жены и ребенка. Надо отдать должное закону: он оправдывал действия Уилла. Затем началось новое следствие — по факту гибели рабби Фрейлиха и Рахель Джекобсон. И Уиллу с Бет вновь пришлось ходить в полицию и давать показания.

Кстати, Бет любила рассказывать мужу о том, как хорошо с ней обращались в ее «заточении», как миссис Джекобсон заботилась о ней и беспрестанно извинялась за то, что Бет пришлось разлучить с мужем. Она говорила, что все было сделано для ее же блага и что очень скоро ее отпустят. Поначалу Бет была напугана, потом пришла в негодование, и наконец ее оставили все чувства, кроме одного — желания услышать голос Уилла, верить, что он найдет ее, и передать ему, что с ней все хорошо.

— Кроме самых первых минут после похищения, во все остальное время я не сомневалась в том, что со мной не произойдет ничего дурного. Хасиды без конца повторяли, что они не похитили меня, а пытаются уберечь от опасности. И, сама не знаю почему, я им верила.

На похороны рабби Фрейлиха и миссис Джекобсон они, разумеется, пошли вместе. По иудейскому обычаю похороны организовали сразу после того, как удалось забрать тела из полицейского морга. Процессия была многотысячной, и каждый из пришедших искренне скорбел. В день похорон Уилл окончательно уверился в том, что Фрейлих был настоящим лидером этой общины заняв место почившего великого ребе и во многом унаследовав его влияние.

На похоронах Уиллу бросилась в глаза странная вещь. Некоторые хасиды — в основном пожилые мужчины — по одному подходили к Бет и кланялись ей, глядя на ее живот. Разумеется, он понял, что они отдают дань уважения не столько его жене, сколько их еще не рожденному ребенку — одному из тридцати шести избранных.

В какой-то момент в толпе плакальщиков Уилл заметил знакомое лицо. Пробравшись вперед, он взял этого человека за руку.

— Рабби Мандельбаум, здравствуйте. Я давно хотел у вас спросить…

— Мне кажется, я знаю, Уильям, о чем. Послушайтесь моего совета: не думайте слишком много о том, о чем мы с вами говорили той ночью. Ни к чему это. Не принесет пользы ни вам, ни вашей жене… ни вашему ребенку.

— Да, но…

— Достаточно знать, что ваш сын будет избранным. В этом не приходится сомневаться, ибо на это указали великий ребе и все случившееся с вами. Поверьте, вам этого знания будет достаточно. Что же до всего прочего, о чем я намекал вам той ночью… Лучше не думать об этом и не придавать этому большого значения.

— Не совсем понимаю…

— Я сказал вам, что у одного из избранных, согласно нашей традиции, есть особое предназначение. Он кандидат в мессии. Если его время придет, если человечество будет готово к этому… тогда он явится. Если же нет — ничего не будет.

— Насколько я понимаю, к исходу Йом Кипур мой ребенок был единственным из оставшихся в живых избранных. Тридцать пять других были убиты…

— Но Йом Кипур остался позади, а мир не рухнул. А это значит, что в настоящий момент в мире снова восстановилось равновесие и у вашего ребенка появилось тридцать пять новых собратьев. И каждый из них может быть кандидатом. — Рабби Мандельбаум строго посмотрел на Уилла и подчеркнул: — Каждый.