Павел Астахов - Красотка

– Протестую! – вскочил Врунов. – У нас не так много времени, чтобы отвлекаться на просмотр развлекательных программ, этот процесс и без того уже излишне затянулся…

– Эта запись имеет самое прямое отношение к делу и представлена как должным образом оформленное доказательство стороной истца, – не слушая адвоката, сообщил Говоров непосредственно мне.

– Принимается.

Деловитой скороговоркой сообщив, где, когда, как, с помощью какого устройства была сделана запись представленного материала, какой именно нотариус ее получил и когда заверил, Говоров включил видео.

Это не готовая телепередача, а фрагмент рабочих съемок, но Анна Ивановна Першина в кадре выглядела куда интереснее, чем в зале суда: принаряженная, с красивой прической и улыбкой на лице.

– Анна Першина, – представляет ее голос за кадром. – Виртуозный имитатор-каллиграф. Звучит непонятно, но скоро вам все станет ясно. Уважаемые члены жюри, вам раздали ручки и блокноты, воспользуйтесь ими, пожалуйста, прямо сейчас. Напишите одну-две фразы, смысл их неважен, нам просто нужно получить образцы вашего почерка… Так, прекрасно, Анна, вот работа для вас.

Камера наезжает на улыбающуюся Першину, ныряет в пике, показывает столешницу. На ней кто-то проворно раскладывает листочки с короткими записями. По почерку видно, что они сделаны разными людьми.

– Приступайте, Анна, а я пока поясню присутствующим, что и у вас, и у всех членов жюри ручки совершенно одинаковые, это важно, – произносит голос за кадром.

Камера крупным планом берет руки пишущей Першиной.

– Вы это видите? Изумительно! – восхищается ведущий. – После секундной заминки Анна продолжает запись, сделанную другим человеком, идеально копируя его почерк! У-у-у, Анна, да вы опасный человек! Как хорошо, что вы не работаете, например, нотариусом!

Невидимые люди на экране дружно смеются незатейливой шутке, а у нас, в зале суда, стало тихо.

Ненадолго. После того как мы завороженно отследили создание четырех идеальных подделок, Говоров, не дожидаясь выключения видеозаписи, громко сказал:

– Анна Ивановна, вы так быстро пишете! Не объясните, почему на то, чтобы написать короткий текст в книге жалоб, у вас, судя по записям камеры наблюдения в холле клиники, ушло почти десять минут? За это время вы свободно могли бы написать не одну, а пять жалоб!

– Протестую! – вскричал Максим Трубач. – Это гнусная инсинуация! Анна Ивановна…

– Пустите меня!

Першина, которая на время просмотра видеозаписи сжалась и замерла, как суслик, услышав свое имя из уст адвоката, ожила, оттолкнула Трубача и, опасливо обогнув Говорова, припустила к выходу из зала.

– Какой стыд! – Акела горестно встряхнул благородными сединами.

– Согласен, – ответил Говоров.

В зале издевательски засмеялись, кто-то даже свистнул.

Я стукнула молотком.

– Я говорю – стыдно так обращаться с уважаемым человеком, учителем! – Адвокат продолжал пытаться выправить ситуацию, но это уже было невозможно.

Этот раунд «сушкинцами» оказался позорно проигран.

Я могла бы напомнить, что фальсификация документов и дача ложных показаний наказуемы, но решила, что в этом нет смысла. Тем более этот вопрос, видимо, и стал поводом для вмешательства и предметом исследования прокурора Говорова. Коварных адвокатов к ответственности не привлечь, они вправе использовать для защиты самые разные методы, а несчастную свидетельницу мне, если честно, по-человечески было жаль. Это ведь правда – живет бедолага учительница чуть ли не впроголодь, зарабатывает своим полезным и благородным трудом сущие гроши, а у нее, наверное, семья, дети. Или хотя бы кошки, они тоже есть хотят. А Бегемот со Слизнем наверняка посулили бедной женщине золотые горы, заодно внушив ей, что ничего такого плохого она не делает.

В общем, бросить в Першину камень у меня рука не поднялась.

Журналисты проводили убегающую, как зайчик, Анну Ивановну очередями фотовспышек, но задержать ее никто не попытался. Какой-то добрый человек даже посторонился в дверях, пропуская ретирующуюся свидетельницу на выход. Проводил ее взглядом, плотно прикрыл дверь, огляделся и, слегка пригнувшись, как опоздавший к началу сеанса зритель в кинотеатре, двинулся к свободному месту.

Я тоже не стала преследовать «беглянку» и напоминать об ответственности за неуважение к суду… Тем более в не успевшей закрыться за ней двери нарисовался новый посетитель…

Внушительная фигура вновь прибывшего показалась мне знакомой. Я пригляделась и узнала своего золотого друга-опера.