Евгения Михайлова - Отпущение без грехов

Гена молча все сказал, Надя в ответ крепче обычного прижалась к нему, прощаясь в прихожей. Закрыла за ним дверь, внимательно посмотрела на свое отражение в зеркало. Она почти не тратила время и деньги на уход за своей внешностью, которая вовсе не была ей безразлична.

Да, они появились, причем довольно давно – тонкие морщинки на лице, серебряные волоски в по-прежнему пышной копне волос пшеничного, естественного цвета. И пусть кто угодно думает о ней что угодно, Надя видит в зеркале стройную и яркую блондинку с голубыми, ясными глазами, которую любит Гена. Она смотрит на себя его глазами, а они такие честные, такие проницательные и умные, что не соврут. А насколько Гена выделяется на фоне всего остального мужского племени, – это признает любая женщина, Надя не сомневается. И если совсем уже честно, симпатичный сын Славик отцу внешне в подметки не годится. При всей своей молодости и накачанных мускулах.

Надя однажды выгнала из дома очередную подружку Славика, которая откровенно приставала к Гене. С тех пор сын к ним своих девиц не водит.

Надя глубоко вздохнула и позвала Машку:

– Побежали следить.

Про себя подумала: в чем Гена всю жизнь ошибается, так это в том, что Надя ничего не может от него скрыть. И слава богу, пусть заблуждается.

Через десять минут они были на своем посту. А еще через пятнадцать из подъезда Алевтины выбежала Динка, за ней затопала сиделка с приклеенным к уху телефоном. Но сегодня у нее не получится как в тот раз. Надя засекла время, ровно через двадцать минут, когда сиделка, не подумав взглянуть на собаку, направилась к подъезду, она встала на ее пути. Сразу включила свое главное оружие: прелестную, радостную улыбку, сияющий взгляд голубых и прозрачных в своей искренности глаз.

– Здравствуйте, дорогая. Не знаю, как вас зовут, но уже столько хорошего о вас слышала.

Сиделка не прервала разговора, только скосила на Надю безразличный и довольно наглый взгляд небольших карих глаз и отмахнулась:

– Мне некогда. Вы же видите, я разговариваю.

Залп следующий. Надя произносит фразу своим коронным голосом с вежливыми, но убийственными для нервов интонациями, каким она пользовалась несколько лет, когда работала юристом в налоговой инспекции.

– Прошу прощения, любезная, но я специально пришла, чтобы с вами познакомиться. Уделите мне время. Дело в том, что я близкая знакомая Алевтины и ее дочери, меня беспокоит ее состояние, поэтому нам придется сотрудничать, по крайней мере информационно. Вы, конечно, ничего не имеете против?

Надя с удовольствием заметила, как тень раздражения на лице сиделки сменилась явным беспокойством, после чего та завершила разговор и выжидающе уставилась на Надю.

– Меня зовут Надежда, можно просто Надя. – Голубые глаза вновь изучали бесконечное доверие и расположение. – А вас как зовут? Какие люди у нас безразличные. Никто не знает, как вас зовут. Наверное, к вам никто и не заходит. И вы там с Алей одни-одинешеньки, в случае чего не к кому даже обратиться.

– Я Валя, – улыбнулась сиделка. – Да у нас, в общем, все в порядке.

Сразу выяснилось, что спешить ей совершенно некуда. В это время Аля спит после обеда. Они пошли по аллее, как две подружки, рядом их собаки. Динка была явно в восторге, оттого что у нее появилась компания.

Надя не гнала лошадей. Они гуляли, она болтала обо всем, что видела, делилась своими проблемами из разряда «отвлечь внимание»: к примеру, «в каких фруктах весной больше всего витаминов, вот вы мне как профессионал скажите». Потом сидели на скамейке, грелись на солнышке.

Надя с удовольствием отмечала в лице собеседницы растущую симпатию и то неизменное пренебрежение, какое женщины такой комплекции, с таким хитрым разрезом мутноватых глаз испытывают по отношению к стройным и ярким блондинкам. Хорошо, мол, с такой потрепаться. У блондинки мыслей хоровод и логика дефективного младенца.

Валя слишком поздно заметила, что поставлена перед необходимостью прямо отвечать на вопросы, сформулированные так жестко, что увернуться не получается.

Разговор она оборвала резко, и лицо ее сразу захлопнулось, как крышка сундука. Она взглядом велела Динке бежать к дому, ушла быстро, не попрощавшись.

У Нади не было сомнений в том, что Валя больше с ней на контакт не пойдет. Что само по себе говорит о многом, если не обо всем. Она медленно и задумчиво направилась к дому: работать с тем материалом, который она, кажется, сейчас получила в изобилии.