Юлия Алейникова - Крест великой княгини

— Отвяжитесь, ироды, сплю я! — брыкнул ногой Ванька, чувствуя сквозь сон, как тормошит его кто-то. — Уйди, мамань, сплю я. — Он махнул рукой и повернулся на бок, подоткнув тулуп поплотнее. Снова теплый уютный сон навалился на него, и снова кто-то принялся легонько тормошить его. — Да чтоб вас… — пробормотал он и разлепил с трудом одно веко, и тут же почуял, как кто-то ловко шарит у него за пазухой.

Сердце Ванькино сжалось, а мозги враз прояснились. Крест ищет, сволочь! Какая именно сволочь, само потом всплыло, сперва Ванька за руку ворюгу цапнул.

— Куды лезешь, сука? — прорычал пересохшими губами.

Но Евграф оказался мужиком не слабым, не смотри, что худой, Ванька еле-еле его под себя подмял и уж хотел было в горло вцепиться, да не успел, тюкнул его кум чем-то по голове, падла. Да так, что свет погас.

— Итак, основные сведения о семействе Масловых нам теперь известны, — строго поглядывая на оперативников, подвел итог совещания Игорь Михайлович. — Первым делом нам необходимо проверить алиби членов семьи и прислуги. Жуков, займись прислугой. С Масловой я пообщаюсь сам. А Саша Туров пусть встретится с заместителем покойного и выяснит что сможет по поводу дел служебных и финансовых убитого Маслова. Побеседуй с секретаршей, сотрудниками. С Кобздевым я уже договорился. Ну а дальше будем думать. Может, конечно, у кого-то есть свои соображения? — спохватился Игорь Михайлович.

— Пока нет. Будем работать, — поднимаясь, проговорил Саня.

Вот именно, будем работать.

Инну Маслову Игорь Михайлович представлял себе довольно подробно. Девица, выскочившая в девятнадцать лет замуж за старика, была для него ясна и прозрачна. Разумеется, сейчас ей уже значительно больше, вон какой сын взрослый вырос. Но суть человека с годами не меняется. А потому капитан заранее продумал тактику допроса. Учитывая тот факт, что покойный был чиновником, а не бизнесменом, версия личных мотивов представлялась Игорю Михайловичу наиболее правдоподобной. Особенно учитывая факт наличия молодых красавцев на заднем плане фотографий с вдовой. Потому Игорь Михайлович выбрал для разработки наиболее перспективное направление, послав ребят отрабатывать второстепенные версии.

Стереотипы — вещь универсальная. Они помогают людям с неразвитой фантазией мгновенно выстраивать видеоряд к любому рассказу. Бандит — лысый, здоровый, с «чисто конкретной» цепью на шее. Врач — белый халат, очки, тихий голос. Дворник — выходец из Средней Азии. Полицейский — неряшливый, хамоватый, продажный. Жена состоятельного человека — жадная, глупая, глянцевая дура. Все просто, все ясно, все по полочкам. Но иногда, а если вдуматься, то довольно часто стереотипы не срабатывают, давая сбой и ставя человека в неловкое положение.

Нет, в неловкое положение Игорь Михайлович не попал, но удивлен был. А еще ему пришлось на ходу отказываться от заранее составленного плана допроса, а это всегда плохо, лучше уж совсем не готовиться, понадеявшись на экспромт, чем выбираться из самим себе установленных рамок. А потому разговор с Инной Масловой с самого начала пошел наперекосяк.

— Инна Анатольевна, возможно, мой вопрос покажется вам странным, но все же — вы любили своего покойного мужа? — приступил к беседе Игорь Михайлович, весьма комфортно расположившийся в мягком просторном кресле в элегантной гостиной Масловых.

«Безутешная вдова» Инна Анатольевна, подтянутая, ухоженная, без каких-либо следов безутешных рыданий на лице, сидела напротив, спокойно взирая на гостя.

— Разумеется. Мы прожили с мужем больше четверти века, вряд ли это было бы возможно без взаимных чувств и уважения, — спокойно ответила она, и была права. Без взаимного уважения и чувств это было бы затруднительно, вопрос в том, что за чувства связывали супругов.

— Уважение — это хорошо, это здорово, но все же, — с ноткой недоверия уточнил Игорь Михайлович, — у вас такая разница в возрасте… Юрий Кириллович был пожилым, очень занятым человеком, плюс проблемы со здоровьем… А вы молоды, красивы, не обременены домашними хлопотами, неужели вам не бывало… одиноко или скучно?

— Намекаете на любовника? — холодно усмехнувшись, проговорила Инна Анатольевна. — Вы были на осмотре места преступления? Я имею в виду, вы видели тело моего мужа?

— Да, — не совсем понимая, куда клонит вдова, произнес Игорь Михайлович.

— Мой муж был, конечно, не молод, но держал себя в хорошей форме. Это первое. Второе — я тоже уже не девочка, и гормоны во мне давно уже перегорели. Когда мы только поженились, я была очень молода, неопытна и восхищалась Юрием. Он был взрослым, сильным, влиятельным, а еще очень умным, заботливым, он окружил меня таким вниманием и любовью, что для меня перестали существовать все прочие мужчины. А сверстники казались жалкими, безмозглыми щенками. У нас родился сын, я окончила университет, потом аспирантуру, кстати, все это во многом благодаря Юрию. После рождения Ильи я была готова бросить учебу, но муж сказал, что мне надо расти, самосовершенствоваться, чтобы стать зрелой личностью, самодостаточным человеком, интересным себе и окружающим. И он был прав. Но вот именно став зрелой, самодостаточной личностью, я впервые испытала искушение. Я все еще была молода, но уже не зеленая девчонка, а зрелая женщина. Мои сверстники тоже выросли, поумнели, чего-то добились в жизни. Они были молоды, энергичны, от них веяло свежестью и первым серьезным успехом. Однажды в гостях у знакомой я встретила бывшего однокурсника. Когда-то я ему нравилась, он пытался ухаживать за мной, но безуспешно. И вот спустя столько лет мы снова встретились. Признаться, я потеряла голову. Я была замужем, он был женат, у обоих дети. Роман развивался стремительно, я ничего не замечала вокруг, жила от свидания до свидания, даже Илью не замечала. А Юра, оказывается, все знал, но молчал, ожидая развязки. Не прошло и полгода, как мы оба готовы были развестись, бросить все. И вот тут-то у Юры случился первый инфаркт. Случился ночью. Мы лежали рядом, у него прихватило сердце. Неотложка, реанимация, несколько дней на грани жизни и смерти. Я словно прозрела. Когда мне разрешили пройти к нему в реанимацию, он поднял на меня глаза и посмотрел как на палача. Нет, не так. Как… как будто в тот миг решалась его судьба, жить ему или умереть. В тот же вечер я позвонила Денису, и мы расстались. Навсегда. Больше я его не видела. Это было так мучительно больно, словно по живому ампутировали руку или ногу.