Карен Дионне: Дочь болотного царя

Айрис отпускает меня и вслед за сестрой бежит в дом. Дом не заперт. Мы никогда его не запираем. Южане, обладатели больших летних особняков на утесе, чьи окна смотрят на залив, всегда тщательно запирают двери и задергивают шторы, но мы не особенно из-за этого переживаем. Думаю, если перед грабителями встанет выбор между пустым особняком на отшибе, набитым дорогой электроникой, и одноэтажным домом у дороги, ясно, какой они предпочтут.

Но теперь я запираю дверь и иду на задний двор, чтобы проверить, есть ли у Рэмбо вода и еда. Рэмбо сидит на веревке, которую мы привязали к сосне. Завидев меня, он бросается навстречу, виляя хвостом. Он не лает, потому что я приучила его этого не делать. Рэмбо – плоттхаунд, черный, с рыжими подпалинами, висячими хлопающими ушами и хвостом, похожим на кнут. Раньше я каждую осень брала его с собой на медвежью охоту с парочкой других охотников и их гончими, но две зимы назад пришлось дать Рэмбо отставку, после того как медведь вломился на наш двор и пес решил одолеть его в одиночку. Скажем так: собаку весом в сорок пять фунтов и пятисотфунтового медведя и рядом-то не поставишь, и не важно, что думает на этот счет сам пес. Большинство людей поначалу не замечают, что у Рембо всего три ноги, но теперь, когда он уязвим на целых двадцать пять процентов, я не верну его на поле боя. А после того, как он от скуки погнался за оленем прошлой зимой, нам пришлось держать его на привязи. В таком месте, как наш город, собаку, виновную в том, что она погналась за оленем, могут пристрелить на месте.

– У нас есть печеньки? – спрашивает меня Айрис из кухни.

Она терпеливо ждет за столом, выпрямив спину и скрестив руки, в то время как ее сестра ковыряется в мусоре на полу. Должно быть, учительница в восторге от Айрис. Это она еще не встретилась с Мэри. Уже не в первый раз я задумываюсь о том, как у одних и тех же родителей могли появиться на свет два настолько разных ребенка. Если Мэри – огонь, то Айрис – это вода. Ведомый, но не ведущий. Она тихий сверхчувствительный ребенок, который всегда предпочтет книжку беготне, любит своих вымышленных друзей так же сильно, как я когда-то любила своих, и малейший упрек тут же принимает близко к сердцу. Ненавижу себя за то, что заставила ее ненадолго испугаться. Айрис Великодушная, конечно же, уже простила меня и забыла обо всем, но не я. Я никогда ничего не забываю.

Иду в кладовку и беру пакет с печеньем с верхней полки. Не сомневаюсь, что в один прекрасный день мой маленький викинг-налетчик попытается забраться и туда, но Айрис Послушная никогда даже не подумает об этом. Я кладу на тарелку четыре печенья, наливаю два стакана молока, а потом иду в ванную. Открываю кран, набираю полные ладони воды и умываюсь. Замечаю выражение своего лица в зеркале и осознаю, что мне нужно взять себя в руки. Как только Стивен вернется домой, я во всем признаюсь. А пока девочки не должны ничего заметить.

После того как они доедают печенье с молоком, я отправляю их в комнату, потому что мне нужно послушать новости, а я не хочу, чтобы они тоже их услышали. Мэри еще слишком маленькая, чтобы понять важность слов «побег из тюрьмы», «охота» и «вооружен и опасен», но Айрис вполне может. По Си-эн-эн показывают вертолет, скользящий над верхушками деревьев. Мы находимся так близко к зоне поиска, что если я выйду на улицу, то увижу этот вертолет. Внизу экрана бегут объявления полиции штата – они призывают жителей не выходить из дома. Показывают фотографии убитых охранников, пустого тюремного фургона и интервью с безутешными семьями. Недавнее фото моего отца. Тюремная жизнь была к нему немилосердна. А вот и две фотографии моей матери – юной девочки и скуластой женщины. Мое фото, на котором мне двенадцать лет. Снимок нашей хижины. Никаких упоминаний о Хелене Пеллетье, но это вопрос времени.

Из коридора доносится топот ножек Айрис и Мэри, и я выключаю звук.

– Мы хотим поиграть на улице, – говорит Айрис.

– Улице, – эхом отзывается Мэри. – На!

Я понимаю. Держать их взаперти бессмысленно. Их игровая площадка окружена шестифутовым забором из плетеного железа, и из кухонного окна мне прекрасно виден весь двор. Стивен установил этот забор после случая с медведем.

«Дети внутри, звери снаружи», – с удовольствием констатировал он, когда работа была закончена, и вытер ладони о брюки, как будто сам вбил все шесты. Если бы обезопасить детей было так просто!..

– Хорошо, – говорю я. – Но недолго!

Открываю заднюю дверь и выпускаю их, а затем достаю коробку макарон с сыром из кухонного шкафчика, капусту и огурцы из холодильника.