Вадим Агапов - Гроссмейстер

– Объясните… – заговорил было Писков, но Арсений, который был утомлен ожиданием, вскочил и перебил его:

– Вы хотите, чтобы мы продолжили поиски? – взял он инициативу в свои руки. – Георгий Петрович, вопрос к вам! У нас есть результаты…

– Опять маньяки? – усмехнулся Писков, недобро прищурившись на наглого работника. – Или вы…

– Мы вычислили, что вероятнее всего к исчезновению вашей дочери имеет отношение кто-то из вашего… близкого… окружения! – с паузами произнес Арсений, а я захотел зажмурить глаза.

– Вы что себе… – заговорил Писков возмущенно, но его вдруг перебил Сердюков:

– Я как чувствовал! – негромко пророкотал он и приподнял голову, чтобы смотреть на стоявшего Арсения, и я заметил, как желваки зашевелились на его скулах. – Кто?! Какая паскуда…

Ну вот, подумал я, Строганов разбудил вулкан. Пробился сквозь стену апатии, заторможенности – словом, вывел из комы.

– Георгий Петрович! – взмолился Писков. – Вам нельзя волноваться! Сердце…

– Да и хер с ним, с этим сердцем! – в сердцах бросил Сердюков. – Юра! Ты-то хоть не говори мне…

– А он прав, – Строганов не пожелал упускать инициативу. – Если вас инфаркт хватит, кто сможет продолжить поиски? Нас сомнут, отстранят… нам очень нужна ваша помощь. А кроме нас Маргариту никто не найдет. Хотите, вас доктор посмотрит? – он указал на меня рукой, проявляя таким образом заботу о ближнем работодателе, но Сердюков отказался.

– Мне и своих докторов хватает! – уже в полный голос заявил он. – Я нанимал не врачей, а детективов! Что вы накопали? Я хочу знать. Прямо сейчас! Кто имеет отношение к похищению моей Маргариты? Юра, ты в курсе?

Но на Строганова ни слова, ни интонации не подействовали. Он честно сообщил, что здоровье его, Сердюкова, заботит нас лишь потому, что это необходимо для нашей работы. Это раз. Два: какой смысл искать дочь, если отца уже не будет в живых? И три: кого мы подозреваем, мы скажем лишь тогда, когда будут неоспоримые доказательства их вины. И единственное, что нам нужно от него, Сердюкова, это помощь. Созвать всех, кто потребуется, причем лучше не всех сразу, а по очереди, и приказать им отвечать на наши вопросы.

– Вам все льстят, боятся вас, а мы вам говорим правду! Да, доктор? – неожиданно обернулся он ко мне.

Внимательно слушавшие Сердюков с Писковым по инерции перевели взгляд на меня. Я нашел в себе силы, чтобы спокойно выдержать их взгляды и добавил:

– Язык правды прост.

– Согласен! – тут же подтвердил Строганов. – И давайте не будем терять времени, и так уже… кстати, и распорядитесь, пожалуйста, чтобы привезли поесть и кофе…

Если я зажмурился от страха, то глаза Пискова из тонких щелочек превратились в блюдца, то ли от удивления, то ли от негодования. А взгляд Сердюкова стал проясняться. Мотивация придавала сил. Или злость пробуждала мозги.

Наш непосредственный шеф Юрий созванивался с людьми из списка, который они составили вместе с Арсением, а сам Арсений стал беседовать с Сердюковым.

– Скажите, пожалуйста, – спросил Арсений у отца пропавшей девушки, – Маргарита что, так сильно верила в магию? Увлекалась ею?

Георги Петрович изумленно уставился на Строганова.

– Понятно, – пробормотал Арсений, увидев ответ на свой вопрос на лице Сердюкова, и снова поинтересовался: – А почему же тогда у нее в кабинете висит картина с изображением мистического чудовища Ктулху? Справа от стола. Вы что, не видели картину? Или просто не в курсе?

Сердюков нахмурился, отрицательно замотал головой и хотел что-то сказать, но Строганов опередил его:

– Вы же были у нее в кабинете, неужели не помните? Морской пейзаж с осьминогом, – напомнил он.

– Моя девочка не занимается никакой магией! – выпалил он. – Что за чушь? Какой еще…

– А эта картина? – строго поинтересовался Арсений. – Откуда она у нее? Зачем она повесила ее на стену? У кого она ее купила? Что для нее в ней ценного?

– Маргарита не просто ценитель картин! Она искусствовед! – пробился Сердюков сквозь стену вопросов. – Высококлассный специалист по искусствознанию! Она стажировалась…

– Так насчет картины, – скривился Арсений. – Сейчас это важнее, чем страна, где она…

– …в Италии! – Сердюков выглядел очень недовольно. – Какого лешего? При чем тут эта дурацкая картина? Да, я вспомнил ее… Маргарита не хотела ее вешать, но поскольку ей подарили… кто-то из друзей… а она у меня очень деликатная! Она не может обидеть…

– Максим Сечкин? – вставил Арсений. – Он подарил?