Вадим Агапов - Гроссмейстер

– Да, мой наивный друг, такое возможно, – язвительно подтвердил Арсений. – Ты кстати, смотрел «Турецкий гамбит»? Очень хороший фильм. Писков плохо кончит, это понятно. – Мысли Строганова порхали в разные стороны, как воробьи, чирикавшие неподалеку от нас и всякий раз разлетавшиеся, когда приближался велосипедист или ребенок. – Теперь вот что, доктор! Дел у нас много, времени мало. Радует, что деньги есть. Кстати, вот… – и он протянул мне половину полученных денег. – Прячь, люди смотрят! Ты сейчас едешь в свою больницу и начинаешь тщательный, я подчеркиваю, тщательный и скрупулёзный поиск пропавшей девицы!

– А ты куда? – поинтересовался я.

– Я? – вскочил он. – В шахматы поиграю.

– Встречаемся где и когда? – сказал я, улыбаясь. Меня так просто не вывести из себя!

– После пяти. У меня. Я побежал, оплати счет, я так время сэкономлю.

И он понесся наперегонки с каким-то велосипедистом, предлагая на ходу пари, что обгонит его. Зонтик он держал как копье.

Я сунул руку в карман и извлек пачку денег. Елки! Сумма была, по моим меркам, гигантской! Решив, что гулять по городу с такими деньжищами, мягко говоря, неудобно – оттопыривались карманы, – я, расплатившись за себя и за спешившего Арсения, пошел в сторону дома.

Миновав Дацан Гунзэчойнэй, я ощутил, как «Всесострадающее учение» проникло в меня, вызвав, правда, не просветление, а скорее пробуждение совести. В этот момент я уже шел мимо Благовещенской церкви и, подумав «чем я хуже графа Бестужева-Рюмина?», который спонсировал строительство деревянной церкви, завернул по песчаной дорожке к храму.

– И Пушкин здесь гулял, стихи он здесь писал, – пробормотал я и вошел в церковь. Честно говоря, я нечастый гость в наших храмах, поэтому не знаком с правилами поведения, принятыми в православных церквях.

Видя мою неуверенность, ко мне подошел батюшка и дружелюбно поинтересовался, чем он может помочь. Я, вероятно, покраснев и побледнев одновременно, извинился и косноязычно стал просить его помочь кому-нибудь из нуждающихся, кого он знает… ну, словом, для тех, кому нужны деньги…

Во рту у меня пересохло, я молча сунул ему в руки часть денег, выданных мне Арсением, и хотел было сбежать, но он с улыбкой остановил меня и попросил, чтобы я через недельку обязательно заглянул в церковь, чтобы он мог мне рассказать, кому я помог этими деньгами. Не знаю, правильно ли я истолковал его внимательный взгляд, но я добавил, что не украл эти деньги. И выскочил на улицу.

На недавно восстановленной колокольне зазвенел колокол. Интересно, стоит ли Строганову рассказывать об этом? Этот черт непредсказуем, будет еще ругаться!

Оставив оставшиеся деньги дома (и спрятав их в кухне на полке под пачкой спагетти), я отправился в больницу выполнять поручение Арсения. Точнее, проверять мою собственную идею, доведенную до абсурда Строгановым. Я был, конечно, зол на него и на его вполне ожидаемую реакцию. Однако, здраво помыслив, я осознал, что все-таки идея моя была хорошей, раз уж сам Арсений оценил ее, дав добро на ее осуществление, хоть и с явным издевательством с его стороны. Поэтому я, чувствуя ответственность и гордость одновременно, шел на поиски.

По дороге я купил две большие пиццы и пирог с лимоном. Чтобы не тащиться через главный вход, я перелез через забор с небольшого проулка, там, где у нас запасные ворота. Это был популярный вход и выход из больницы, поскольку экономил минут двадцать до ближайшей станции метро. Утром и вечером здесь выстраивалась очередь перелезающих через забор. Мужчины подавали руки женщинам, помогая им спрыгивать на землю, а женщины держали сумки, пока мужчины карабкались наверх. Сейчас мне помог охранник, подержал пиццы и пирог. Правда, попросив показать пропуск.

Около дверей в реанимацию стояли человек семь-восемь посетителей. То есть, две женщины сидели, а остальные стояли. Приближался час приема родственников пациентов, лежащих у нас, и эти родственники, а может просто знакомые ожидали дежурного доктора. Меня увидели, узнали, после чего обступили плотным кольцом. Я, хоть и не дежурил, стал отвечать на вопросы, успокаивать, подбадривать, вселять надежду… Одна из женщин, сидевших на скамеечке, старая и толстая, поняв, что я доктор, а не доставщик пиццы, громко сказала:

– Могли бы сиденья нормальные поставить! Для всех, а не одно… а не пироги тут таскать…

Я решил не расстраивать моего брата, подарившего нашему отделению трехместную скамейку, и не передавать ему пожелания этой посетительницы.