Мишель Бюсси - Помнишь ли ты, Анаис? [сборник]

Его взгляд задерживается на малыше Силиане, который нашел труп. Потом на сидящем у стойки бара Дориане.

«Извини, сынок, твой кумир из “Марсуена” был тот еще негодяй».

Потом на семье.

«Извините, друзья, ваш ненаглядный Маню скрывал грязную тайну».

Хоть и не похож был на сексуального насильника. «Мне жаль, что это случилось 1 января. Я и сам хотел верить в сказку о герое, достойном, чтобы о нем скорбели».

Все еще сжимая в руке телефон, младший лейтенант подходит к бару и берет свой мохито, не обращая внимания на встревоженные взгляды полицейских, Нативелей, Рейнальда Бертрана-Ги и своих подчиненных.

Выпивает одним махом.

С Новым годом, доброго здоровья.

Где-то далеко, в его руке, разоряется Айя.

– Ну что, Кристос? – пробивается сквозь треск помех голос капитана.

– Это он!

Айя отключается.

– Это он, – сообщает она Жюстине.

Девушка мгновенно успокаивается. Все будет хорошо, Жоана очнется, ей предъявят обвинение, но у нее найдутся доводы в свою защиту. Неопровержимые доводы.

Она встает:

– Я хочу вернуться к Жо.

Они вместе идут к палате 217. Айя в последний раз оглядывается на часы. Может, она даже успеет в Плато-Кайу раньше Тома с Жад и Лолой.

Но один вопрос остался без ответа.

Почему Жоана не испытала эмоциональный шок, увидев татуировку на плече насильника? Или всадив нож ему в сердце? Почему девушку накрыло позже, когда ее поиск был завершен и дело сделано? Что такое увидела она в ту минуту, когда вышла из воды на пляж Эрмитаж? Какой демон вернулся за ней, чтобы утащить прямиком в ад?

Жоана медленно возвращается к пляжу, вода стекает по ее ногам, как будто лагуна опорожняется. Она увела Маню далеко, очень далеко, чтобы его тело нашли не раньше завтрашнего утра.

Китайские фонарики продолжают взлетать. Она не зажжет свой в этом году. Никогда больше не зажжет. Ее желание, ее единственное желание исполнилось.

Негодяй получил свое.

Ей нравится воцарившийся на пляже веселый кавардак, хохот детей, вспышки петард, крики мамаш, рев музыки. Она снова улыбается жизни. В нескольких метрах впереди она узнает друзей Маню, вся компания здесь, по щиколотки в воде, полуголые, с бутылками пива в руках, пошатываются, брызгаются и орут.

Манюууу! Манюууу!

Долго же им придется его искать!

Она высматривает справа маленькую палатку, видит, что Жюстина ее ждет. Пользуясь вспышкой особенно белой, особенно яркой ракеты, на миг озаряющей весь пляж, она машет подруге рукой.

И любуется зрелищем.

Дети, семьи, женщины под казуаринами, парни прямо перед ней на песке.

Мгновение ослепительной белизны.

И чернота.

– Кристос, тебя тут спрашивают! У входа. Все хотят дать показания. Их человек пятнадцать, не меньше!

Морез в панике мечется по холлу отеля, не зная, куда кидаться; ему сейчас не легче, чем секьюрити, сдерживающему орду рвущихся на футбольное поле фанатов.

– Пусть подождут, я говорю по телефону… Чего они хотят?

– Говорю же, дать показания.

– Кто?

– Друзья Маню Нативеля. Они все вместе были на пляже.

– Что-то новое?

– Вряд ли. Просто изъявляют готовность, так сказать, сотрудничать с правосудием.

– Передай, что правосудие очень занято!

Кристос садится в шезлонг, решив как следует помариновать парней. Мало того, что придется объяснять всей родне, что убитый, славный пожарный-волонтер, был на самом деле насильником-извращенцем, так еще ломай голову, как сообщить обо всем друзьям…

Кристос утирает лоб. Влажная жара невыносима на солнце. Впервые с утра он чувствует себя грязным. Ему хочется передохнуть, освежиться, нырнуть в бассейн прямо в форме, чтобы вымыться, даже не раздеваясь, а потом лечь в шезлонг, обсохнуть и уснуть.

Увы, Морез никак не угомонится, машет руками, как мельница. И Ламба тоже. Они от него не отстанут. Кристос смотрит на приближающихся коллег сквозь полированное стекло пустого стакана.

Можно хотя бы ополоснуть рот остатками мохито. Пососать льдинку со вкусом лимона и мяты.

– Обстановка накаляется, Крис, – ноет Морез, – мы больше не можем удерживать дружков Маню Нативеля. Они узнали, что их приятеля замочили, и жаждут мести. Подозревают одну девчонку. Она весь вечер зажигала на пляже, а потом уединилась с ним в лагуне.

Кристос со вздохом встает.

«Когда эти шерифы тропиков узнают про изнасилование, – думает младший лейтенант, – наверняка умерят свой пыл».