Иван Козлов - Современный детектив - Секрет Полишинеля. Остров возмездия. Плата за любовь. Запоздалое признание

Дальше случилось худшее. Воришка, когда его еще в машине везли, все за сердце хватался, но ребята думали, хитрит. А тут, когда чемодан открыли, когда пару вопросов ему задали, он отдал Богу душу, так ничего и не сказав.

— И вот нам, Евгений Иванович, поручено найти кейс и вернуть его содержимое хозяевам.

— А что с этим, с умершим? Милицию вызывали?

— И милицию, и врачей, — недовольно махнул рукой Лапин. — Констатировали смерть от сердечного приступа, труп увезли… Но надеюсь, Евгений Иванович, вы понимаете, что раз коммерсанты обратились за помощью к нам, то милиции они о пропаже денег ничего не сообщили. Есть, скажем так, коммерческие тайны, которые не обязаны знать государственные структуры. Какая сумма, откуда, для чего — это не только людям в погонах, а и нам с вами знать не обязательно, так ведь? Надо найти исчезнувший чемоданчик, вот и все. Таким будет ваше первое дело, если вы за него возьметесь.

— А я могу поговорить с этими… курьерами?

— Значит, взялись. А поговорить — это пожалуйста, это когда угодно, можно даже сегодня.

Он откинулся в кресле, улыбнулся, прищурил глаза и задал совершенно дурацкий с точки зрения Панкина вопрос:

— Вы в баню ходите? Или ограничиваетесь ванной?

Евгений недоуменно взглянул на Лапина. Чуть вытянутое, дыней, лицо, высокий лоб, тонкие, словно прочерченные в одну линейку, губы, умные глаза. Нет, такой дураком не может быть.

— Когда-то ходил чаще, сейчас — время от времени.

— Понимаю, финансовые трудности. Мы их немного разрешим. Во-первых, отныне и каждую субботу вы можете ходить бесплатно в хорошую баньку. Она, как раньше говорили, ведомственная, принадлежит той конторе, которая и хочет найти пропажу. Мало того, что вы там сегодня попаритесь — как раз и потолкуете с троицей, не углядевшей кейс. А во-вторых, Евгений Иванович, во-вторых…

Он потянулся к письменному столу, взял оттуда тонкую папку, открыл ее и положил перед Евгением:

— Как видите, это самая настоящая ведомость. В верхней строчке записано: ”Панкин Е. И.”, видите? Ставим напротив фамилии цифру… Какую цифру поставим, а? Разъезды, питание, вполне возможно, чьи-то услуги вам оплачивать еще придется, что-то инфляция съест за две недели… Я вам плачу за две недели, понятно? Потом посмотрим, как пойдет дело, и выпишем новую сумму. А пока — сто пятьдесят тысяч, хватит? Вот деньги, пересчитайте… И давайте уж совсем закроем денежную тему. В случае успеха вы получаете три процента от возвращенной суммы. Всего же в кейсе было шестьдесят пять тысяч.

— Не так уж и много, — заметил Панкин.

— Не так уж и мало. Вы, наверное, не учитываете того, что там лежали доллары, а не рубли.

Баня действительно была хороша. В парилке пахло пихтой, вода в бассейне отсвечивала изумрудом, на столе в предбаннике стояли самовар и огромный термос с холодным квасом.

Панкина ждали. При его появлении по очереди окунулись в бассейне, укутавшись простынями, сели на деревянную скамью за столом. Все трое выглядели замкнутыми, скучными, но это было единственное, что их объединяло.

Илья Айкхорн — лет тридцати. Густая темная шевелюра, до болезненного бледный оттенок кожи, роста чуть ниже среднего. Жилист, очень жилист, скорее всего, занимается модными сейчас восточными единоборствами: кошачьи упругие движения, какая-то особая сосредоточенность лица.

Виталий Житков помоложе, помассивней, есть лишний жирок в талии и на плечах, мокрые светлые волосы обнажают розовую лысину. Лицо совершенно непримечательное.

Стас Левашов — питекантроп. Угрюмый, в шерсти и мускулах, небольшие глаза, квадратная челюсть. Жутковатый тип. И потому с удивлением воспринимается полустертая надпись на левом предплечье: ”Люда”, ниже — сердце со стрелой, еще ниже — две восьмерки. Скорее всего, год восемьдесят восьмой. Неужели и таких любят девушки? Или это безответная любовь? Сколько ему, лет двадцать пять? Значит, в восемьдесят восьмом было восемнадцать. В это время все влюблены, даже крокодилы…

Все трое без особого любопытства разглядывали Панкина, и разговор никак не хотел завязываться. Евгений не знал, в качестве кого представил его курьерам Леонид Леонидович, и потому попробовал поначалу разговорить собеседников, используя журналистский прием, на отвлеченные темы: о футболе, женщинах, погоде. Но Житков весьма недипломатично пресек эту попытку:

— Не надо ля-ля, начальник. Знаем же, что пришел допрашивать, вот и допрашивай. Чего зубы заговаривать? Нам их, может, на полку скоро ложить придется, когда начальство счет предъявит.