Марина Крамер - Реанимация судьбы [litres]

Проследив, как пациентке наложили бандаж, я вышла в предоперационную и почувствовала, что у меня кружится голова. Да, все-таки рановато я взялась оперировать… Но выбора не было. Пошатываясь, я размылась и, прихватив халат, отправилась в ординаторскую писать протокол. Очень хотелось курить, но я знала – пара затяжек сейчас только усугубит головокружение, а привлекать к себе внимание нездоровьем не хотелось. Надо было еще разобраться с Авдеевым и его приступом. Что-то часто стали с ним случаться какие-то мутные истории…

Авдеев, вопреки моим ожиданиям, не отлеживался в комнате отдыха, а сидел в ординаторской и что-то чертил на планшете.

– Вы всегда нарушаете рекомендации, данные вам врачом? – поинтересовалась я, садясь за стол у окна.

– Я снял кардиограмму, там ничего серьезного.

– А это вам решать? Или все-таки покажем тому, что в этом больше понимает?

– Сергей Иванович сейчас здесь, он посмотрел, сказал – ничего серьезного, – упрямо повторил Авдеев, глядя на экран планшета.

– Послушайте, Игорь Александрович, не заставляйте меня пожалеть о том, что я взяла вас на работу раньше, чем закончился испытательный срок.

– Вас не устраивает моя работа?

– А вы как думаете?

– Я думаю, что сегодняшний инцидент – случайность. Досадная случайность, я вчера немного переутомился, дело в этом.

Я смотрела на него и не могла понять, действительно ли он так считает или придумал оправдание, чтобы по какой-то непонятной мне причине не делать эту реконструкцию. Я заметила, что Авдеев избегает подобных операций, старается под любым предлогом отдать таких клиентов тому же Филиппу Басалаеву, объясняя это тем, что Филипп набил руку и выполняет подобные операции блестяще.

– А вы серьезно думаете, что я не замечаю, как вы стараетесь не брать клиенток на реконструктивную маммопластику? – Я все-таки открыла окно и вынула сигарету.

– Вы ошибаетесь, – твердо сказал Авдеев, но при этом сильно побледнел.

– Хотите, я подниму истории и посчитаю, на скольких стоит ваша подпись, а операцию в конечном итоге проводил Басалаев? Просто для статистики, чтобы вы не думали, что я предвзята? – предложила я, выпустив облако дыма в окно. – У нас не принято делить операции на интересные и не очень.

– Но вы…

– А я при своей квалификации гожусь на что-то более сложное, чем пилить носы, вам так не кажется? – перебила я, и Авдеев слегка сник. – И при этом я не гнушаюсь сделать ринопластику, если это требуется.

– Ну да… сперва добейся, потом критикуй, – пробормотал Авдеев тихо. Но я услышала:

– Что же вы стесняетесь, повторите громче. Или духу не хватает?

Он поднял на меня совершенно больные глаза и тихо спросил:

– Вам нравится глумиться надо мной? Почему, за что? Чем я заслужил такое отношение? Вы ведь знаете, что я хороший хирург.

– Я разве сказала что-то другое? Мне просто непонятно, почему вы, находясь пока на первой ступени в иерархии нашей клиники, позволяете себе выбирать, кого оперировать, а кого нет?

– Я не выбираю, – так же тихо сказал Авдеев. – Мне сегодня стало плохо. Если хотите, я возьму все маммопластики на месяц вперед.

Я покачала головой и выбросила окурок. Его стремление что-то постоянно доказывать мне тоже не нравилось, я, честно сказать, вообще начала жалеть о своем решении – Авдеев по-прежнему был для меня непонятен, и это раздражало. И, кстати, он был прав, говоря, что я стараюсь найти в его работе изъяны не потому, что они там есть, а как раз потому, что он был мне непонятен.

Не желая больше продолжать этот странный разговор, я вышла из ординаторской и у комнаты отдыха наткнулась на кардиолога.

– Сергей Иванович, можно вас на пару минут ко мне в кабинет?

– Конечно. Я собираюсь уезжать через полчаса, если больше нет консультаций.

– На сегодня нет. Но мне нужно поговорить.

В кабинете было прохладно, мне стало немного легче, головокружение почти прошло. Расположившись на диване, кардиолог выжидающе смотрел на меня.

– Сергей Иванович, вы смотрели сегодня ЭКГ Авдеева?

– Да, смотрел. Абсолютно здоровое сердце, как и должно быть у человека его возраста. А что?

– И никаких признаков перенесенного приступа?

– Абсолютно никаких.

– Странно…

– Мне показалось, что у него какие-то проблемы, но с сердечной патологией они не связаны.

– И вы далеко не первый, кому так кажется, но никто пока не смог выяснить, какие именно, – вздохнула я.

Кардиолог бросил взгляд на часы: