Ирина Андросова - Мечта на вешалке

При виде безделушки куртуазный лирик тюремных камер встрепенулся и, расплывшись в доброй улыбке, протянул мускулистую руку по направлению к улике.

— Дай-ка гляну… У моей бабули такой же был… — растроганно пробасил он.

Но Наташка, не будь дура, тут же спрятала вещественное доказательство за спину, предвидя наперед возможные уловки негодяя. А тот, так и не получив желаемое, уронил дюжий кулак на стол, поднял на Оганезову сентиментальные пьяные глаза, вгляделся, прищурившись, ей в лицо и прочувствованно сказал:

— И вообще, очкастенькая, ты на нее похожа… На мою бабушку… Ты трубку, случаем, не куришь? Если б курила, прямо сейчас бы на тебе женился, вот те крест!

И Таганский истово перекрестился на белеющее у входа меню. Наталья смутилась, зарумянилась и нарочито грубо оборвала своего собеседника:

— Хватит мне зубы заговаривать! Давайте, колитесь, уважаемый, за что Круглову убили!

И не без гордости добавила:

— Лично я насчитала целых четыре преступных мотива, по которым вы могли бы свести с ней счеты. Во-первых, вас мог подослать к Светлане Гиви Дантария, чтобы отомстить своей любовнице за измену с Игорьком.

Выпалив эту фразу, Оганезова замолчала и выжидательно уставилась в горбатую переносицу пьяненького артиста. Но ни один мускул не дрогнул на небритом мужественном лице. Таганский только покачивался всем телом из стороны в сторону и, закатив глаза под потолок, выстукивал пальцами по столешнице замысловатую дробь.

— Тот же самый Гиви Дантария мог попросить вас помочь Бабарыкину поддерживать порядок в банде, — пытливо поглядывая на собеседника, продолжала подруга. — Круглова проявила неповиновение, и за это вы ее прикончили на стоянке у магазина «Ашан».

В процессе Наташкиного рассказа блатной бард перестал стучать по столу, развалился на стуле, откинувшись на высокую пластиковую спинку, и, ковыряя в зубе, без особого интереса слушал инсинуации собеседницы. Лицо его при этом выражало покой и полную безмятежность. Но нарочитым безразличием Наташку было не обмануть. Оганезова перегнулась через стол и таинственным голосом прошептала:

— Признайтесь, Таганский, ведь вы родной брат Светланы, которого разыскала передача «Жди меня». И, убив Круглову, вы задумали сбагрить куда-нибудь вдовца-биохимика Ефима Владимировича и наложить лапу на богатства сестренки…

— Ну да, его, пожалуй, сбагришь… — усмехнулся певец. — Думаешь, что говоришь? Фима сам кого хочешь за Можай загонит…

— И наконец, вы, уважаемый, могли оказаться банальным совратителем малолеток и, втершись в доверие к Кругловой, припугнуть Светлану соблазнением ее молоденькой неопытной сестры Дарьи, — сурово заявила Оганезова. — И потребовать в качестве отступных десять тысяч долларов на этот свой бай-ин. Круглова вам денег не дала, за это вы ее и придушили.

На заключительной Наташкиной версии предполагаемый убийца отбросил зубочистку, недобро прищурился и, перегнувшись через стол, интимно прошептал прямо своей обличительнице в лицо:

— Да ты, как я погляжу, фантазерка…

Бард произнес эту фразу с такой интонацией и так посмотрел на Оганезову, что от его голоса у Наташки побежали мурашки по спине и противно заныло под ложечкой.

— Я тебя сейчас зарежу… — пообещал совратитель молоденьких девиц, выдавая себя с головой неадекватной реакцией на последнюю версию правдоискательницы.

— За что? — жалобно хныкнула Оганезова, почувствовав, как ей в коленку уперлось что-то холодное и острое.

— А за то, что суешь свой нос в чужие дела! — сурово сдвинул брови к переносице бывший уголовник.

Не смея шевельнуться, Наташка проникновенно заговорила, обращаясь к гремящей медью буфетчице:

— Девушка, миленькая, сходите, пожалуйста, за милицией! Я журналистка, веду расследование одного убийства и даю вам честное слово, что этот вот человек — и есть убийца.

— Дура ты, дура, — усмехнулась рыжая тетка в нечистом фартуке. — Я вас, таких вот журналисток, у нас на вокзале мильен перевидала. Мужик на тебя не клюнул, а ты его сразу ментурой пугать. А я вот сейчас возьму, да и тебя в милицию сдам. Потому что я своими глазами видела, как ты к нему приставала. Мужик сидел, водку пил, тебя не трогал, а ты подсела к нему и давай цепляться, как репей. Ничего, один раз в обезьяннике переночуешь, будет тебе наука, как ночами по вокзалам шляться.

И не успела Наталья опомниться, как буфетчица выскочила из-за прилавка, подбежала к выходу и, распахнув дверь на улицу, крикнула в ночную темноту: