Рут Уэйр - Смерть миссис Вестуэй

– Когда вам станет лучше, – Митци потрепала ее по коленке, – нам придется еще раз встретиться с мистером Тресвиком, Хэрриет.

– Тресвиком?

– Похоже… Словом, похоже, миссис Вестуэй прекрасно знала, что делает, когда составляла завещание.

– Мистер Тресвик уже разобрался во всей этой путанице, – сказал Абель. – С учетом того, что нам сегодня известно, формулировка документа вполне однозначна и недвусмысленна. Наследство предназначается вам, Хэл. С самого начала предназначалось. Имение ваше.

– Что?! – Удар был таким неожиданным, что восклицание вырвалось чуть ли не обвинением, а потом Хэл не могла придумать, что сказать.

Абель продолжал:

– Мать знала, что вы ее внучка. Мне кажется, это очевидно. Что до завещания… я думаю, она хотела, чтобы все мы терзались вопросами, начали копаться в прошлом. Вот что она имела в виду, как мне кажется, написав ту строчку в письме Хардингу.

– Aprés moi, le déluge, – тихо сказала Хэл.

И наконец поняла, какой маховик запустила миссис Вестуэй своим завещанием. В этом, конечно, много не только злобы, но еще и трусости. Правда являлась таким кошмаром, что при жизни она была не в силах посмотреть ей в лицо. И бабка ждала, пока сама она будет недосягаема, а вся тяжесть падет на оставшихся.

На какой-то момент Хэл представила, как прикованная к кровати старуха, за которой беззаветно ухаживает миссис Уоррен, замышляет будущую катастрофу. Интересно, она потирала руки, когда подписывала завещание, полная желчного ликования? Или делала это с унылой покорностью и жалостью к живым? Теперь уже не узнать.

– Что меня занимает, – медленно сказал Абель, – так это почему Эзра не согласился на договор об изменении условий, который вы предложили. Для него это был идеальный выход – признать, что вы не внучка нашей матери. Я думаю, мать рассчитывала, что вы такая же жадная и ненасытная, как и мы все, и будете искать правду в суде. Она и представить не могла, что вы откажетесь от наследства без боя. Вы оказались благороднее, чем она могла себе представить.

– Это вовсе не благородство, – покачала головой Хэл. В горле у нее саднило, словно оно пыталось заставить ее замолчать, но она упрямо сглотнула и сипло продолжила: – Получив письмо от мистера Тресвика, я сразу поняла, что произошла ошибка. И внушила вам, что сама так же сбита с толку, как и вы, но на самом деле никто меня ни с какого толку не сбивал. Я приехала сюда… – Хэл помолчала. Сможет ли она сделать это? – Я приехала сюда, чтобы вас обмануть. Вы не представляете, ни один из вас не в состоянии понять, что это такое – столько бороться, не знать, откуда брать деньги на квартиру в следующем месяце. Вы были богаты, и я решила… – Она опять замолчала, накручивая на пальцы уголок простыни. – Я решила, что это ход судьбы, чтобы подправить весы. Получить на пару тысяч больше или меньше для вас не имело никакого значения, а для меня это было все. Я в бегах от подпольного ростовщика. – Каким мелким, неважным казался сейчас мистер Смит и его мелкие угрозы по сравнению с тем, что ей пришлось пережить. – Чтобы все уладить, мне нужно всего несколько сотен фунтов. Я надеялась, что смогу уехать и начать новую жизнь. И только увидев вас, поняла, что была неправа, а узнав, что наследство вовсе не шуточное, что это целое имение, я почувствовала, что мне это не по силам. Но мне кажется, я знаю, почему Эзра не согласился на договор об изменении условий.

– И почему же? – спросил Абель, и в его голосе послышалось некоторое беспокойство, как будто у него больше не было сил на очередные разоблачения. Хэл решила, что он заметно постарел с того дня, когда она махала ему рукой под часами на пензанском вокзале. Но выражение боли и морщины еще больше подчеркивали доброту в глазах, и ей стало стыдно за свои подозрения.

– Я думаю… Думаю, его беспокоило, что Хардинг продаст дом. Тогда бы обнаружилось тело и началось расследование.

– Вы о чем, Хэрриет? – спросила Митци. Она наклонилась и взяла руку Хэл в свои. – Эзра успел вам что-то рассказать?

– Я думаю, что моя… – Это слово причиняло боль, вонзаясь в раненое горло. – Что моя мама все еще там. Я думаю, ее тело в озере, у лодочного сарая. Можно попросить… – Она опять сглотнула и прокашлялась, горло горело оттого, что она так много говорила. – Попросить полицию посмотреть под водой рядом с лодочным сараем?

– О Господи, – прошептал Абель. – Боже милосердный. И мать жила с этим двадцать лет.

В маленьком больничном отсеке наступила тишина, каждый погрузился в собственные мысли, собственные воспоминания, собственные кошмары.