Александр Гущин - Неприятный запах шпиона. Ничего личного

Школу нашу сельскую, сотрудница КГБ Очкина сожгла. Мама моя, директор школы, в тюрьму села. Моя Арковская школа сгорела, я продолжил образование в селе Тоцком. Смешно наблюдать за поведением преподавателей. Весело учиться в Оцкой средней школе. Учителя, тронутые атомным взрывом, научные работники КГБ. Или ГРУ. Спросите Президента Мутина.

Я-то безгрешен, а меня считали зомби. Изучал я методику работы российских спецслужб. Куда не приду, а на меня, на пионера, чекисты сбегались смотреть,

— Гля, гля, гля,

— говорили,

— Особь.

В средней школе я комсомольцем стал. Пионерок малолетних мне начали в постель подбрасывать. Для сексуального насилия. Жил я в селе Оцком, на квартире у пастуха Орчагина. Орчагин, как работник спецслужб, меня коровой нейро-кодировал, на предмет насилия безвинной скотины. Не смог Орчагин меня скомпрометировать. Я не по коровам, по тёлкам я промышлял. Может быть Орчагин, неумелый работник КГБ? Спросите Президента Мутина.

До армии меня, бравого несовершеннолетнего комсомольца напоили водкой, и сориентировали на изнасилование малолетней школьницы. Малолетней-то, малолетней, но сисястой такой, пионерки. Зад пионерки — во. Шесть пивных кружек. После полового акта, которого я не совершал, как преступника, меня повязали пионерским галстуком. Без заявления пострадавшей. И посадили меня в тюрьму. Били, допрашивали, требовали признания. Устали бить, повели следствие. Выяснилось, что не сношал я эту мололетнюю развратницу. Эта малолетняя блядь, жопастая такая, сисястая проститутка, к огорчению советских следователей, целомудренной оказалась. Невинной целочкой. Девицей. Суд, грязь, обвинения. Но экспертиза. Экспертиза показывала, что не было секса. Невинную, зарёваную девку, выгнали из зала суда. Меня отпустили. Отправили в армию, в стройбат. Строительный бушлат выдали. Я говорю,

— Не хочу я в стройбат, потому, как безвинно-осуждённый я. В стройбат уголовников, и всяких бестолковых строителей берут. А я не строитель. И не уголовник. Я — десантник.

Пока я за правду боролся, бушлат у меня украли. Белорус, военком орал, что это очень важно, что бушлат украден. У тебя украли бушлат или ты украл — это не важно. Важно, что я скомпрометирован воровским, сексуальным скандалом. Поэтому мне оружие нельзя доверять. Но я настаивал на отрицании всякого секса, и в десантники напрашивался. Я в десантных войсках с автоматом, с ножом мечтал служить, потому, как я спортсменом-парашютистом подрабатывал. Кто упрямей, тот и выиграл. Надоел я белорусу-военкому. Полковник, военком, белорусским матом отправил меня из чёрного колхоза имени Уйбышева на синюю Зилупу, на реку Синюю. В Белоруссии река Синяя, в Латвии эту же речку Зилупой называют. На синей Зилупе — десантники. В Латвию привезли меня поездом. В Советской Армии, в Латвии, у города Зилупе часть воздушно-десантная раздвояивалась. Расположилась часть в Белоруссии, на Синей, и на Зилупе. У синей Зилупы нас, призывников, высадили. Офицеры вооружённых сил СССР сбежались. На меня показывают и говорят,

— Гля, гля, гля — особь!

На стукачей военной разведки, на «гляшников» я картотеку завёл. Меня на Зилупе изучают, я — их. В этой Советской Армии до посинения, к рукоблудству под одеялом меня приучали. К эрзац-сексу. Не верите? Спросите Президента России.

Параллельно, занимаясь по ночам рукоблудством, я солдатиков воспитывал. Командиром я стал скоро. У меня лидерские качества развиты чрезмерно. Как гаркну — колени у командира полка подгибались. Звание старшего сержанта я быстро получил. Из-за нехватки офицеров, заместителем командира по ядерным целям на батарее я был. Я — замком по яйцем. По ядерным целям. Пушка у самоходно-артиллерийской установки восьмидесяти пяти миллиметровая, а заряды от сотки. Тактический ядерный снаряд, мощностью в килотонну, на двадцать километров улетает. И без ядерного заряда бабахнет такая пушка, башня танка «Леопард» в Зилупу отлетает. Командир моей батареи восьмидесяти пяти миллиметровых самоходных орудий, офицер Арёнов не знал, что я рукоблудный извращенец. Ну и двигал, дурак, меня по карьере. Я ефрейтор, сержант, старший сержант. Раньше батарея Арёнова в отстающих числилась. При мне батарея Арёнова и с открытых, и с закрытых позиций, лучше всех отстрелялась. При генеральском начальстве, на учениях, с закрытых позиций за двадцать два километра пятью машинами я все цели накрыл. Все военные и спортивные призы Арёнов взял, батарея отличной стала. Арёнова генеральское начальство заметило. И качественно отметило. Арёнов сентиментально расцеловал мои рукоблудные руки, и уехал учиться в Москву, в военную Академию. Потом Арёнова вернули, назад, в часть, когда разобрались, что отличной его батарею извращенец сделал. Запил водку офицер Арёнов, опустился. Ходит, плюётся, блюёт. Зимой при начальстве полез в Зилупу. Опозорился офицер на всю Латвию.