Ольга Володарская - Первая жизнь, вторая жизнь

— А Вика говорила, что все в деревне знают, где хижина ведьмы, просто не суются, — вставил свои пять копеек Виталя.

— Васильки — мистическая деревня. Можно сказать, глобальное место силы.

— Как Диканька у Гоголя?

— Ты читал Гоголя? — поразился Сема.

— Кино смотрел с одноименным названием.

Сема возмущенно засопел:

— Вы же вчера мне говорили, что Васильки ничем от других деревень не отличаются?

— Издевались над тобой, дурилкой, — хихикнул Леха. И ведь Ткачев его считал абсолютно нормальным! Обидно-то как…

Тем временем они вышли к избушке. Она была не на курьих ножках, но такая же ветхая и кривая, как в фильмах Александра Роу — их отцы Пименова и Ткачева показывали пацанам в раннем детстве.

Ляпин на костылях опережал всех. Несся, оставляя за собой спутников и шлейф духов «Лилия».

В избушку он тоже ввалился первым.

За ним Виталя. И именно от него прозвучал первый возглас:

— Не может быть!

Сема и Леха воззрились на него. Тогда как Ляпин снова закрыл глаза и погрузился в себя.

— Тут все обжито было, — ответил на их немой вопрос Пименов. — Бельишко на постели, баночки с травками… А теперь ничего!

— Почему же? — возразил Сема. — Постель имеется. — И указал на ящики, составленные в форме параллелепипеда. — Брось на них матрас, будет кровать.

— Но он был. И тряпье какое-то. Типа простыня, наволочка, в которую что-то напихано. Табурет еще. И баночки.

— Вот ты к ним прицепился!

— А еще коробка с костями, камнями и еще какой-то хренью.

— Какой?

— Рунами, что ли? Я швырнул их, Вика посмотрела и сказала, что мне опасность грозит. Утром чуть в аварию не попал, кстати.

— Руны, — воскликнул Леха. — Я знаю, кто пользуется ими. — И в лицо другу Ляпину выдохнул: — Тайра!

— Да, но не только, — тот кивнул всем. — Пошли, я знаю, кто тут окапывался.

Лена находилась в полном смятении. Она терзалась уже несколько дней, но сегодня ее по-настоящему накрыло…

Что делать?

С жизнью своей… Что?

Было столько планов, но они разом рухнули.

Во-первых, она потеряла дом. Тот самый, что построил Иван Крючков. Не буквально, а духовно. Прочитав дневник княжны Филаретовой и послушав экстрасенса Тайру, которая оказалась не стопроцентной шарлатанкой, Елена поняла, что зря его спасала.

Как была права подружка Катюня, когда говорила: отдай его на растерзание банку, а на деньги, что выручила за продажу девственности, купи квартиру. В поселке за семьсот тысяч можно было шикарную двушку взять.

Во-вторых, все силы, что она пустила на то, чтобы восстановить усадьбу, были потрачены впустую. И даже если бы Виталий Сергеевич Пименов не остыл к проекту, Елена не стала бы им заниматься. Она потеряла и усадьбу… Не буквально — духовно. Теперь это не ветхая историческая и культурная достопримечательность, а место, где ее прапрабабка убила княжну Филаретову.

В-третьих, она изменила Витале с Семеном. Потеряла одного любовника, не приобретя другого.

Итог таков: Елена Александрова осталась без дома, работы и мужика.

На бобах… Или у разбитого корыта.

…Лена зашла в дом и подивилась тишине. В последние дни он был наполнен звуками. Открыла холодильник — в нем пусто. Хороши гости, даже не позаботились о пропитании.

Вспомнив о телятине, купленной Семой, но так и не приготовленной на мангале, Лена достала ее. Можно плов сделать. Рис есть, а морковь и лук одолжат соседи.

Елена вышла в огород, чтобы набрать воды. Вернулась с ведром. Наполнила чайник и миску, в которую рис высыпала. Затем позвонила Вике, спросила, где она. Та сказала, за земляникой пошла. Хочет варенье приготовить для столичных друзей. В Москве же не купишь такого.

— Я хотела пару морковин и луковиц у тебя попросить, — сообщила Лена. — Плов собираюсь забабахать.

— Ты? — хохотнула Вика. — Не порть продукты, дождись меня.

Да, кулинария не была Лениным коньком. Но она совершенно точно умела приготовить вполне съедобное блюдо. А вот у Вики все получалось изумительно. Что значит гены. Не зря кухарками все ее бабки-прабабки работали.

Мать Фила, кстати сказать, была из их рода. То ли двоюродной теткой Вике приходилась, то ли та ей внучатой племянницей. Но дар семейный и ей передался, поэтому работала в психушке поварихой.

«А мне какой? — спросила у самой себя Лена. — Пожалуй, умение извлекать пользу от общения с мужчинами…».

Это она опять вспомнила «сестренку» княжны Филаретовой Варвару. И поняла, что недалеко от нее ушла. И от этого опять погрустнела.